– Может, изменился его показатель ШКГ? – наугад спрашиваю я.
Шкала комы Глазго – стандартный индекс оценки степени нарушения сознания в коме, о котором то и дело упоминают врачи. Любое снижение этого показателя – очень плохой признак.
Сердце у меня тревожно сжимается, а аромат цыплёнка больше не кажется таким уж аппетитным, в комнате навязчиво пахнет уксусом.
Папа сверлит взглядом еду на тарелке.
– Нет, не в этом дело, Виола. – Он набирает полную грудь воздуха. – Мы с твоей мамой проговорили весь день. – Взглянув на маму, он безуспешно пытается улыбнуться. – И приняли решение. Очень трудное и очень важное, и я надеюсь, ты нас поддержишь.
Эта речь мне совсем не нравится. Голова кружится, к горлу подкатывает ком тошноты.
– Какое решение?
Не сводя глаз с жаркого, папа произносит:
– Мы отзываем уход за Нейтом.
Сначала мне хочется рассмеяться – папины слова ошеломили меня, я не верю своим ушам.
– Вы отзываете уход? Что это значит?
Отец смотрит на меня полными слёз, будто стеклянными, глазами.
– Мы отключаем ему искусственную вентиляцию лёгких.
– Виола —
Моя вилка с металлическим стуком падает, и брызги соуса летят на другой конец стола.
– Что ты сказал?
Папу не узнать. Его лицо будто принадлежит другому человеку, старому и грустному. В нём не осталось искры жизни.
– Прости, милая. Но прошло уже больше года, и улучшений нет… совсем.
– Мама? – Это слово срывается с моих губ с той же интонацией, как в далёком детстве, лет в пять.
Мама встаёт и огибает стол, чтобы прижать меня к груди. В её объятиях тепло, от мамы пахнет анисом и жасмином. И я слышу, как колотится её сердце.
– Пора его отпустить, Виола. Пришло время оплакать нашего мальчика – и отпустить.
Я с силой отталкиваю её.
– Он не умер! – Мама снова пытается меня обнять, и я встаю со стула и уворачиваюсь. – Нейт просто спит.
Мама не сводит с меня наполненных слезами, всё понимающих глаз. Руки у неё дрожат, и я знаю, ей до боли хочется меня коснуться.
– Он не проснётся. Доктора так сказали… а мы всё ждём, не знаю чего…
– Чуда, – говорит папа.
– Но чудеса случаются! – не сдаюсь я. – Вспомните, мы с Элис и Кейти проснулись внезапно и почти одновременно. Разве это было не чудо?
– Пожалуйста, Виола. – Мама смотрит на меня умоляюще. – Нам и так трудно, а ты постарайся нас понять.
– Я никогда не пойму, как вам пришло в голову убить моего брата!
– Мы его не убиваем, – терпеливо объясняет мама. – Мы его освобождаем.
– Чушь собачья! – уже кричу я. – Идиотизм! – Я вскидываю руки над головой. Удушающая паника в груди превращается в нечто осязаемое, твердое и острое, как клинок. – Вы с ума сошли? Убиваете собственного сына! Моего брата… И как вы до этого дошли? Долго думали? Или просто взяли на сегодня выходной и к вечеру всё решили? Как будто спланировали переезд или отпуск!