Перекусихина вставила:
— Ты не можешь, графинюшка, вообразить, что ответствовал ей сей неотесанный, необученный этикету, Шестаков!
Нарышкина испуганно расширила глаза. Протасова поспешила закончить:
— Он, не долго думая, отвечал: «Да ведь и я, матушка-царица, тоже вас не знал!»
Испуг у Нарышкиной прошел, но она даже не улыбнулась.
— И все? — спросила она разочарованно. Перекусихина перехватила инициативу:
— Послушай, графинюшка, как ответствовала ему наша императрица.
Сказав оное, она кивнула Протасовой. Та, тоном Екатерины Алексеевны, промолвила:
«Ну, меня-то бедную вдову, где же знать! А вы, Федор Михайлович, все же генерал!»
Анна Никитична взорвалась смехом. Засмеялась и хмурая Голицына. С трудом успокоившись, выпив стакан воды, Нарышкина, все еще хихикая, услышала примечание Королевы:
— Вообрази, как все присутствующие давились смехом, они ведь не имели возможности посмеяться, при императрице. Зато ты нахохоталась от души, душенька!
* * *
После незабываемого праздника, императрица встретилась с Потемкиным через два дня. В последний апрельский день в Санкт-Петербург прибыл курьер с известием от Чрезвычайного посла Семена Романовича Воронцова, что Британия, по-видимому, в войну с Россией не вступит.
Безбородко, чуть согнув свое крупное тело, улыбаясь толстыми губами, преподнес императрице стенограмму заседания правительства Уильяма Питта.
— Ваше Величество, — молвил он, подобострастно передавая бумагу — чаю, вам оная бумага от графа Семена Романовича Воронцова, поднимет дух и настроение.
Екатерина, недоверчиво приняла ее и, надев окуляры, принялась за чтение. Безбородко наблюдал, как каждые полминуты, губы императрицы все более расплывались в радостной улыбке. Наконец, она взволнованно воскликнула:
— Как же месяц апрель насыщенн событиями! И, как после сей стенограммы, не уважать труды нашего посла в Англии! — воскликнула она.
— Я и не ожидал, что он сможет сломить упрямство премьера Уильяма Питта, — признался граф, довольный радостью государыни. Екатерина обратила раскрасневшееся лицо к Храповицкому, Моркову и Безбородке:
— Теперь вы видите, господа: в бою побеждает тот, кто упорнее и смелее, а не кто сильнее. Я ведь, начиная с марта, доденже здесь Светлейший князь, не успевала отбиваться от аглинских и прусских претензий. Я даже написала им, с сарказмом, что они хотят меня изжить из европейской политики, и испрашивала, что, может статься, они разрешат мне удалиться в Царьград?
— Им явно, Ваше Величество, не понравился таковой подход к делу! — льстиво подхватил ее иронию Аркадий Морков. — Как мне стало известно, Семен Воронцов несколько раз встречался с премьер-министром Питтом и понял, что у того одна, но пламенная страсть: проучить Россию. Тогда Воронцов встретился с его оппозиционером — министром иностранных дел герцогом Лидсом. Тот пообещал учинить все, чтоб помочь нашему Воронцову и посоветовал ему, как действовать. В конце концов, благодаря связям Воронцова с оппозицией к непопулярной войне с Россией, аглинское правительство, как мы теперь зрим, отступило от своего ультиматума.