В квартале перешептывались, что сиротки, которых из милости держала старуха, должны собирать не только кости, выброшенные кухарками добропорядочных домов и обглоданные собаками, или те, что мясники отдавали за гроши — а старуха потом вываривала их в котле с золой и еще какой-то дрянью и делала дешевое мыло. Ходили слухи, что она заставляет их собирать еще и дохлых мышей, собак, кошек, птиц и прочую падаль, которую можно найти среди отбросов. Все это варилось с репой с добавлением крапивы и других сорняков и было единственной пищей, какой старуха кормила своих сироток.
— Может, это и выдумки какого-нибудь пьяницы с черным воображением, — сказал Пьер Донадье Фантине каких-нибудь несколько месяцев назад. — Однако странно, что никто из девочек за эти годы не вырос настолько, чтобы сравняться ростом со своей благодетельницей. Вы, мадам Гравийон, видели хоть одну, которая бы сделалась сначала девушкой, а потом молодой женщиной?
Рабочие из мелового карьера рассказывали, что как только сиротке исполнялось двенадцать лет, старуха увозила ее в деревню и там продавала крестьянам для тяжелых работ…
— …или какому-нибудь старому господину с тугим кошельком и дурными наклонностями, — подхватывал хозяин винной лавки.
— Да все куда проще: мы не видим их повзрослевшими, потому что они еще раньше умирают с голоду и старуха бросает их тела в Сену, — цинично заключал штукатурщик.
— Никогда не подходи к этой женщине, если она тебя позовет, — строго сказала Фантина дочери. — И если вдруг она схватит тебя за руку или за платье, скажи, что будешь кричать и звать жандармов.
Теперь, услыхав слова «Да, я могу ее забрать», Софи затряслась от ужаса.
Она сделала вид, что продолжает спать, а когда старуха вышла, подняла голову и сказала привратнице:
— Я не пойду с ней. И если вы попытаетесь отдать ей меня насильно, я стану кричать и звать жандармов.
— Ладно, наглая девчонка, — грубо ответила ей привратница. — Жандармов захотела, говоришь? Получишь! Собирай свое тряпье, и я тебя сейчас же отведу в комиссариат полиции. Знаешь ведь, что бывает с сиротами, у которых никого нет? Их сдают в дом призрения.
Несколько лет назад Софи побывала в доме призрения вместе с отцом: они искали старую родственницу, приехавшую из провинции на Монмартр для судебного разбирательства. Бедняжку арестовали за бродяжничество, потому что она не знала города, потерялась и до наступления темноты не сумела добраться до улицы Маркаде. Жандармы увидели, что она спит на скамейке на площади Клиши и сразу же отвели в дом призрения. Родственница клялась и божилась, что она не нищенка, умоляла жандармов помочь ей добраться до дома племянника, который ее ждет и собирается поселить у себя, — но ее объяснений никто не слушал.