Она вошла в свою маленькую комнату, похожую на келью, и упала на кровать.
«Я страшно устала сегодня», — подумала Аська, прежде чем дремота увлекла ее в свой теплый водоворот. Так сладко…
Она снова слышала стук: это ее руки прибивали к креслу, чтобы она не могла убежать. Попыталась зажмуриться, уже зная, что она увидит сейчас, но лицо обидчика было очень близко, она даже чувствовала запах его дыхания — смесь плохого портвейна и такой же мерзкой жевательной резинки.
Она открыла глаза — это только сон, это бесовское искушение, вспомнила она слова матушки Анны. «Асенька, ты должна помнить про молитву даже во сне…»
— Да воскреснет Бог, — прошептали ее губы, — да расточатся враги Его…
И тут же проснулась, оставляя беса в темноте сна, но все еще ощущая его недавнее присутствие в комнате.
Ощущение это было таким явным, что Аська не удержалась и вскрикнула, тут же отругав себя — нельзя, чтобы ее услышали дети. Сегодня она совершенно одна с ними. Она обязана держать себя в руках.
Задыхаясь, Аська упала на подушки, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца. Прошли годы с тех пор, как ее перестали терзать эти ужасные сны. Почти десять лет прошло с тех пор, как она очнулась возле Виолеттиных дверей. Она помнила только, что ее выбросили на улицу — как ненужную вещь, как игрушку… Ей часто в снах являлись их тени — и прохожие, брезгливо обходившие ее стороной, как будто она уже и в их глазах перестала быть человеком.
Отец Алексей запретил ей вспоминать. Она гнала прочь все воспоминания, и иногда ей это удавалось — стать прежней.
Почему же сейчас они вернулись?
Стук… Этот ужасный стук все еще не умолкает. Аська слышит его и сейчас, но ведь она уже проснулась.
«Это бесы, — напомнила она себе. — Они прогоняются молитвой…»
Но стук не прекращался. Что же…
Она вдруг поняла, что стучат в дверь, и засмеялась.
Правда, ей было совсем не смешно, и поэтому получилось глупо и неубедительно.
Это просто какой-то бомж ломится в ночлежку, напомнила она себе. Надо его впустить… Сегодня же все ушли на ночную службу. Она одна — даже сторож, судя по всему, спит…
Она встала, открыла дверь, и тут же открылась дверь в спальню девочек. На пороге стояла лохматая и мрачная Ксюня.
— Кого это ночью приперло? — поинтересовалась она.
— Ксюня! — взмолилась Аська. — Сколько раз тебе надо повторять, что некоторые слова нельзя говорить, потому что они некрасивые?
— Зато меткие, — отрезала Ксюня. — Если это так важно, я могу исправиться. Приволокло…
Аська не удержала улыбки.
— Ложись. Я разберусь.
Ксюня окинула ее хрупкую фигурку с легким сомнением.