— Ну, пошло-поехало, — обреченно выдохнула Зинаида Александровна. — Права… Какие у тебя, Журавлева, права? Никаких прав, пока не вырастешь. Одни обязанности, дорогая ты моя, одни обязанности…
Виолетта предпочла промолчать. Пускай, подумала она, слегка поморщившись. Пускай говорит себе. Ей было даже отвечать противно.
Зинаида Александровна заметила легкую Виолеттину гримаску и пробормотала себе под нос:
— И что за девочка такая? Надо же было ее мне в класс подсунуть. Все дети как дети, но только…
— Только я не типаж, — протянула насмешливо Виолетта. — Не подхожу под светлый образ, да?
— Журавлева, Журавлева, — проговорила Зинаида Александровна. — Я же тебе добра хочу… Ты погляди, какие у тебя оценки. Тебе один путь, Журавлева, — в ПТУ.
— И в ПТУ кто-то должен учиться, раз их столько понаделали, — отозвалась меланхолично Виолетта, мечтая только об одном — освободиться от прицела этих маленьких глазок. Освободиться, вырваться на свежий воздух из этой затхлости.
— Даю тебе испытательный срок, Виолетта, — строго сказала Зинаида Александровна, которую тоже утомила беседа с этой своевольной ученицей. — Не исправишь свои двойки, пойдешь учиться на токаря…
— Исправлю, — пообещала Виолетта, лишь бы освободиться.
— И не кури, — крикнула уже ей вслед учительница. Последнее замечание Виолетта уже предпочла оставить без внимания. Она уже повернулась к учительнице спиной, и та не могла видеть насмешливую улыбку, тронувшую Виолеттины губы.
Когда они миновали асфальтированную дорожку и оказались внутри аэропорта, Митя остановился. Нет, само здание его не напутало. Оно вполне соответствовало стандартам — застекленный ангар с кучей симпатичных киосков, в которых продавали напитки, сигареты и мороженое, продавали что-то еще, на Митин взгляд, совершенно ненужное… Огромное количество людей сновало туда-сюда с огромными баулами. Усталое человечество путешествовало.
Митя же испытывал шок не от этого. В Нью-Йорке тоже было много народу. И они, эти люди, сновали там точно с такой же бесцельной хаотичностью, как здесь. Точно большие пчелы, не знающие покоя.
Нищие.
Он никогда не видел такого количества нищих. Они сидели прямо на полу, грязные, целыми семьями. Заскорузлые пальцы принимали мелочь, а глаза смотрели затравленно и одновременно с чувством превосходства. «Мы уже на дне, — говорили эти глаза. — Мы знаем путь сюда. А вы? Вы уверены, что застрахованы от подобного падения? Оно молниеносно».
В кармане у Мити завалялся смятый бакс, Митя и сам не помнил, как он там оказался. Остаток Америки, усмехнулся он, доставая его. Маленькая белокурая девочка, непонятно каким образом оказавшаяся в этой черноволосой цыганской семье, уловила его движение и теперь смотрела на его руку, сжимавшую доллар, с жадным ожиданием.