Алена не удержалась и вскрикнула. Ей на секунду показалось, что там, в глубине зеркала, появился слабый огонек, и он приближается — как будто, кто-то идет по длинному коридору со свечой в руке, и вовсе это не свеча — смерть…
Сейчас он донесет свою ношу сюда и опрокинет ее на них… Смерть застывшей массой окружит их, и они начнут умирать.
— Не кричи, — шепотом сказала Виолетта. — Не привлекай внимания…
— Вета, пора же! — попросила Ася. — Говори заклинание… Вдруг он и в самом деле явится злой… Ты сама говорила, заклинание его успокоит…
— Сейчас, — пообещала Виолетта, которая никаких заклинании, если честно, и знать не знала никогда. А уж теперь от страха голова совсем отказывалась работать — только одна строчка, прочитанная накануне у Любы в тетрадке, и крутилась. — «И зрячему дано увидеть ночного неба красоту», — решительно выпалила Виолетта и на всякий случаи зажмурилась, ожидая за такое вольное заклинание немедленно получить увесистую пощечину от зеркального жениха.
Теперь в Аськиной комнате был другой мир. За стеной остался тот, привычный, как запах котлет, а в этой…
На одну секунду Виолетте показалось, что кто-то провел по ее щеке ледяным пальцем, и она сжалась в комочек, все еще боясь открыть глаза. «Мама», — проговорил кто-то внутри ее дрожащим от страха голосом.
Он был здесь, чертов зеркальный жених. Даже непонятно, чей он был. Но иногда смерть бывает общей.
«Во дура, — думала Виолетта. — Зачем я предложила им сегодня погадать?» Ей хотелось сейчас только одного: чтобы наваждение кончилось. Уступило, сдалось, погасло… Пусть будет привычный мир, пусть…
Ей даже послышались тихие, вкрадчивые шаги, словно зеркальный подходил к ним ближе и ближе со своей негасимой свечой вечности в одной руке и протягивал другую, с виду вроде пустую, но Виолетта была уверена — там, в этой руке, полные пригоршни смерти.
— Мамочка! — не выдержав напряжения, закричала Алена.
Звонок в дверь прозвучал как звон колоколов. Разгоняя эту напасть, этот морок, прогоняя зеркального, которого, Виолетта это знала, она теперь будет ждать и бояться, бояться и ждать — всю жизнь.
— Уф, — выдохнула Аська, поднимаясь с пола и зажигая свет. — Я чуть не померла… Вот страх-то.
Из коридора доносились голос Аськиной матери и голос Алениной мамаши. Именно так разделяла их Виолетта — мать и мамаша. Аськина мама была красивой, уютной и доброй. А Аленина…
— Где моя красавица?
— Они там, наедине с тайнами и загадками, — с улыбкой ответила Аськина мама. — В девять лет нет ничего главнее…
— Да ну тебя, Свет, — отмахнулась Вера Ивановна. — Ты сама-то выросла?