Он поднялся и вышел из купе в узкий коридор, к открытому окну. Алена вышла за ним, встала рядом.
— Это Третья Дачная, — сказала она. — Видишь вон тот дом?
Он кивнул.
— Я тут жила раньше. И там живет Виолетта. А вон в том доме — моя Аська.
Митя улыбнулся. Алена сейчас напоминала ему ту, прежнюю, девочку, к которой он подсел, войдя в незнакомый класс. Ее глаза горели, щеки пылали, и, что самое странное, несмотря на то, что Алена улыбалась, Мите отчего-то почудилось, что она сейчас расплачется.
Он даже обнял ее слегка за плечи. И прижал к себе. Алена отнеслась к этому совершенно спокойно. Даже бровью не повела.
Они уже подъезжали к вокзалу.
Митя смотрел на лица встречающих, но Алена сказала;
— Зря ищешь! Я предпочитаю сюрпризы.
Она высвободилась и пошла вперед. Мите ничего не оставалось, как следовать за ней. Он снова усмехнулся невесело — ему постоянно навязывают роль Алениного пажа. Несмотря на то, что это никогда не совпадает с его желаниями…
Любка сидела, слегка поглаживая Фринину шерстку, и на ее лице теперь появилось осмысленное выражение.
— Оставь нам Фриньку на недельку, — шепотом, боясь разрушить этот момент, наполненный надеждой, попросила Виолетта.
Аська не могла скрыть огорчения, как ни старалась.
Виолетта даже испытала чувство раскаяния — разве можно ставить Аську перед таким выбором? И все же — Любка нуждалась во Фрине. Именно в нем, в нем… Виолетта не могла себе представить, что Любку сейчас устроил бы какой-то другой кот.
Фриня вальяжно растянулся на Любкиных коленях и вытянул лапу вверх. Виолетта не удержалась и фыркнула. Аська рассмеялась.
— Ладно, — сказала она. — Пусть погостит у вас. Тем более я буду весь день занята. Аленой.
— Тогда тебе и меня придется тут оставить, — вздохнул Клаус. — Не люблю великосветских девиц.
— И я, — поддержала его обрадованная Виолетта.
— Мне кажется, что вы оба — препротивные снобы, — сказала укоризненно Аська. — Люди не зависят от принадлежности к тому или другому слою.
— Очень даже зависят, радость моя. И твоя драгоценная Алена на сто процентов плоть от плоти этой нашей новой элиты. Такая же высокомерная и наглая девица, полагающая, что она — избранница судьбы. А на деле — маленькая дрянь, которой повезло уродиться в семье «голубых воришек». Откуда же ей взять стыд и совесть, если это не заложено в ее генотипе?
— На твоем месте, Клаус, я бы сначала познакомилась с ней, — проговорила Ася. — А то твоя классовая ненависть тоже не очень-то симпатично выглядит.
— А ее жених, кстати, наверняка толстый мажор, — поддержала снова Клауса Виолетта. — Толстый. Мерзкий. И сыночек нефтяного магната…