Она всегда ждала чего-то подобного, думая об этом как о счастье. Она боялась дать своим чувствам название, потому что это означало бы признание свершившегося факта, и тогда Асе некуда было бы сбежать.
«Надо просто выкинуть этот бред из головы», — решила она.
— Хотите чаю? Или кофе? — спросила Аська, и ее голос впервые почему-то отказывался слушаться. Ей показалось, что он стал хриплым и неприятным. «И хорошо, — сердито подумала она, избегая Митиного взгляда. — Очень хорошо. Пусть думает, что у меня всегда такой голос».
На душе стало совсем гадко.
— Кофе, кофе, — детским голоском прощебетала, кокетничая, Алена и положила свою руку на Митину, точно заподозрила что-то неладное и в данный момент показывала всем своим видом, что Митя — ее собственность.
Отчего-то Асе тут же вспомнились строчки из давно прочитанного романа: «Оставь чужое — нечисто оно». Она даже рассмеялась, так все это смешно выглядело, и смех помог, придав происходящему ироническую окраску.
— Я тебе помогу, — вскочил Клаус, и Аська благодарно ему улыбнулась.
«Три у меня в этой жизни помощника, — подумала она. — Три палочки-выручалочки: Клаус, Ветка и мой смех». И тут же с горечью подумала: ну почему она не может влюбиться в Клауса? Чем он хуже этого Мити? Что ее вечно тянет неизвестно куда, как мотылька на огонек?
Она вышла на кухню, поставила чайник, перебарывая в себе непреодолимое желание тут же вернуться в комнату, чтобы снова встретиться с Митиным взглядом.
И еще она испытала новое, странное и неприятное, чувство, которому боялась дать определение: ей было ужасно неприятно, что Митя остался там, с Аленой, и они явно счастливы вдвоем.
Правда, там осталась еще и Виолетта…
Впервые Ася поймала себя на мысли, что понимает стойкую неприязнь Виолетты к Алене. Поймала — и тут же устыдилась. «А еще говорят, что любовь рождает в человеке хорошие качества», — подумала Ася. Она нечаянно все-таки дала определение тому, что рождалось сейчас в ее душе — пока еще смутное, но принимавшее все более четкие очертания.
Митины очертания…
Стоило им остаться втроем в комнате, как Виолетта почувствовала себя лишней. То есть ей сразу дали это понять. Алена умела это делать взглядом, сохраняя при этом безупречную вежливость.
— Чем занимаешься, Виолетточка? — нежно проворковала она, не выпуская Митину руку.
Виолетта смотрела на ее тонкую руку с длинными, украшенными голубоватым лаком ногтями, и на секунду Аленина рука обрела сходство с когтистой лапой ястреба. Митя же показался добычей. «Да, скорее всего так и есть, — подумала она, невольно усмехаясь. — И Алена никогда свою добычу не выпустит…»