Стэлен напряженно слушал, стараясь понять, к чему министр рассказывает об этом.
«По мнению Линдберга, Германия не хочет войны, несмотря на то, что произошло с Австрией и Чехословакией, — продолжал ля Шамбр. — Он уверен, что внесения поправок, которых Германия добивается от Польши в отношении Данцига и «польского коридора», можно добиться мирным путем посредством переговоров. В то же время он считает, что как для Франции, так и для Великобритании было бы самоубийством позволить себе быть втянутыми в войну против Германии сейчас, когда у немцев имеются столь мощные и хорошо подготовленные военно-воздушные силы. Великобритания была бы парализована бомбардировками с воздуха, а Франция не смогла бы отразить удара танковых войск и авиации нацистов».
Здесь министр сделал небольшую паузу, и Стэлен подумал про себя: «Вот к чему он клонит».
Между тем ля Шамбр продолжал: «Линдберг считает, что после заключения франко-германского соглашения в декабре прошлого года появилась надежда превратить это доброе согласие в нечто большее — в сотрудничество между нашей и немецкой авиацией. В Германии создали отличный авиационный двигатель, значительно более мощный, чем любые другие, — «Даймлер-Бенц». И у нас есть неплохой авиационный двигатель — «Девойнтайп-520». Если бы удалось сочетать качества этих двигателей в одном, то с технической точки зрения налицо был бы серьезный успех, а в политическом смысле было бы сделано немало для установления сотрудничества между Францией и Германией. Вот, капитан, Линдберг и предлагает, чтобы Германия и Франция совместно создали самолет».
Министр не поинтересовался мнением Стэлена относительно такого предложения, чему последний был рад, ибо не смог бы ответить на подобный вопрос. Сам факт, что в такой момент истории кто-то мог выступить с подобным предложением, лишил его способности вообще что-либо высказать.
Как бы почувствовав оцепенение Стэлена, министр некоторое время порылся в своих бумагах и затем сказал:
«Теперь я вам скажу, что из этого получается. Фельдмаршал Геринг в курсе вопроса, но пока что предпочитает формально оставаться в неведении. Все решается через генерала Удета. Он ведет это дело частным порядком. Я полагаю, вы хорошо знаете генерала Удета. — Стэлеп согласно кивнул. — Вам нужно будет встретиться с ним, но у него дома, а не на службе. По крайней мере вначале переговоры следует вести в строжайшем секрете. Вы не должны об этом говорить никому — ни своему послу, ни своему шефу генералу Жеффрие».
Здесь Стэлеп не смог сдержаться и сказал: