5. «Вы, должно быть, считаете нас дураками и простофилями!»
В 10 часов утра 17 июня 1939 года огромный «роллс-ройс» с английским и французским флажками по обе стороны капота пронесся через Красную площадь и скрылся в воротах Кремля. Погода в Москве в это субботнее утро стояла прохладная и приятная; легкий ветер гнал облака по голубому небу над остроконечными башнями. У входа в здание Комиссариата иностранных дел красноармейцы встали по стойке «смирно», когда трое мужчин вышли из автомобиля. Двое из приехавших — Уильям Стрэнг и сэр Уильям Сидз были в обычной одежде Уайтхолла — черный пиджак, брюки в полоску и черная фетровая шляпа; третий — Поль-Эмиль Наджиар был в темно-сером костюме. Навстречу им вниз по лестнице спускался Владимир Потемкин, заместитель комиссара иностранных дел.
«Судя по тому, как выглядит наш друг, — пробормотал Наджиар, — я чувствую, что предстоит тяжелое утро».
Поздоровавшись со всеми за руку, заместитель народного комиссара повел западных дипломатов по длинному коридору « комнату, где их ожидал Молотой. Сердце Стрэнга еще раз замерло, когда он вошел в комнату. Два поела, казалось, привыкли к здешним условиям, ноСтрэнг, хотя ему не один раз пришлось побывать в этой комнате, так и не привык к обстановке в ней. Редко ему приходилось вести переговоры в столь тяжелых условиях, как с физической, так и с психологической точки зрения>1.
«Доброе утро, джентльмены, — поздоровался Молотов по-английски, затем продолжал по-русски: — Как вы помните, 2 июня правительство СССР вручило вам, представителям Великобритании и Франции, проект договора, который, как предлагалось, должен быть подписан всеми тремя правительствами. Мне нет необходимости напоминать вам детали этого проекта>43>>44; специальный представитель от английского правь тельства принес мне ответ ваших правительств, в котором дан отказ принять наше предложение ».
Услышав слово «отказ» Стрэнг решился перебить Молотова:
«В доставленном мной из Лондона ответе нет отказа и лишь говорится, что, прежде чем подписать такой пакт, нужно установить факт угрозы применения силы (Германией), а также факт согласия правительства страны, подвергшейся такой угрозе, принять нашу помощь. Мы не можем согласиться ни с каким текстом, который бы перед остальным миром создал впечатление, что мы вмешиваемся во внутренние дела другого государства. Это, однако, никоим образом не является «отказом», и я даже привез некоторые предложения по улучшению проекта договора» *.
«Это — отказ, — решительно заявил Молотов. — Что касается предложении, которые привез с собой английский представитель, то, как я уже говорил, они кажутся мне самыми разочаровывающими. Если вы думаете, что Советское правительство собирается принять новые английские предложения, то вы, должно быть, считаете пас дураками и простофилями!»