>1 «Скверное обращение, убийства и т. п., в которых Гитлер обвиняет поляков, являются просто клеветой, — докладывал французский посол из Варшавы. — Немцы не приводят никаких точных фактов, имен, дат, а германский посол не заявлял никакого протеста польскому правительству». — Прим. авт.
Герман Геринг уложил в чемоданы свои парадные мундиры с орденами и медалями и перебрался в личный поезд недалеко от полевого штаба сухопутных войск. В Данциге поляки забаррикадировались внутри здания почты, прислушиваясь к доносившемуся с улицы тяжелому топоту сапог. Германский линкор «Шлезвиг-Гольштейн», закончив свой «визит вежливости» в «вольный город», выскользнул из гавани и теперь крейсировал в нескольких милях от берега, ожидая момента для нанесения удара. До нападения оставалось двенадцать часов; немецкие дивизии выдвигались на исходные рубежи в Восточной Пруссии, Словакии и в самой Германии; их артиллерия, как и артиллерия военно-морского флота, была нацелена через границу на Польшу.
Однако, когда Далеруса провели в кабинет Галифакса в шесть часов тридцать минут того вечера, он нашел министра иностранных дел в бодром настроении. Беседа Гепдерсона с фюрером, состоявшаяся днем, оказалась исключительно обещающей, сказал Галифакс, похоже, что теперь действительно могут быть начаты официальные переговоры и достигнуто мирное урегулирование.
С большим облегчением швед воспринял сообщение Галифакса и, поболтав немного, направился в отель «Карлтон», где его ожидали английские друзья. Они уселись за обед в весьма хорошем настроении, ибо до них также дошли обнадеживающие слухи.
В самый разгар болтовни и тостов в честь мира как будто что-то кольнуло Далеруса. Он почувствовал, что должен немедленно позвонить Герингу и узнать, что тот думает о переговорах между Гитлером и Тендерсоном. Придя в вестибюль, Далерус попытался заказать телефонный разговор с Берлином и обнаружил, что линии связи с Германией заблокированы. Встревоженный, он позвонил в Форин Оффис и просил помочь, чтобы его связали с Берлином. Наконец он услышал голос немецкого телефониста и попросил соединить его с фельдмаршалом, где бы тот ни находился. Через две минуты он услышал голос генерала Боденшатца, объяснявшего, что Геринг совещается с членами правительства, но через несколько минут подойдет к телефону.
Наконец послышался пронзительный голос фельдмаршала. Геринг сразу дал понять Далерусу, что тот выбрал крайне неудачный момент для телефонного разговора. В Берлине все перевернулось вверх дном; положение очень серьезное.