– Что это такое? – шепотом спросил Томджон.
– Похоже, орангутанг, – ответил Хьюэл. – Обезьяна.
– Да какая разница, мартышка – она мартышка и есть, – заявил бородач, и самые разумные посетители таверны бочком двинули в сторону двери. – Что с того? Но вот эти чертовы садовые статуи…
Кулак Хьюэла впечатался в тело хама где-то на уровне паха.
Гномы славятся как грозные бойцы. Собственно, любая раса трехфутовых людей, обожающих топоры и воспринимающих битву как чемпионат по рубке деревьев, очень быстро обрела бы известность. Увы, годы обращения с пером вместо молота несколько поубавили силы Хьюэла. Здоровяк с воплем выхватил меч, и встретил бы гном свой конец, кабы пара тонких волосатых рук не выдернула оружие у нападавшего и шутя не согнула бы клинок пополам[16].
Когда великан зарычал и обернулся, конечность, покрытая рыжим мехом и похожая на связанные вместе метлы, выписала сложную дугу и ударила его в челюсть так сильно, что он на несколько дюймов поднялся в воздух и приземлился на стол.
Этот стол задел соседний, перевернул пару скамеек – и импульса оказалось достаточно, чтобы завязалась хорошая, пусть и запоздалая ночная драка, тем более что здоровяк явился сюда не один, а с друзьями. Орангутанг задумчиво взял с полки бутылку и грохнул ее об стойку. Никто не рисковал с ним связываться, предпочитая колошматить любого, кто попадется под руку, что полностью соответствовало этикету пьяных потасовок.
Хьюэл нырнул под стол и затащил за собой Томджона. Парнишка с огромным интересом наблюдал за происходящим.
– Так вот что такое бесчинство. Всегда хотел узнать.
– Пора проваливать, – твердо сказал гном. – Пока в неприятности не влезли.
Какое-то тело с глухим стуком приземлилось на их стол, звякнуло разбитое стекло.
– Как считаешь, это прям бесчинство или просто веселуха? – улыбаясь, спросил Томджон.
– Парень, да оно в любую минуту в душегубство перерастет!
Томджон кивнул и ринулся прямиком в гущу событий. Хьюэл услышал, как приятель чем-то хлопнул по стойке, привлекая всеобщее внимание. Бедный гном схватился за голову.
– Я ж не это имел…
Призыв к тишине был настолько редким явлением посреди драки, что Томджон добился своего. А затем наполнил эту тишину словами.
Полный уверенности и совершенной притягательности голос парня зазвенел над толпой:
– Братья! И пусть мне каждый станет братом на эту ночь…
Хьюэл изогнул шею, стараясь рассмотреть приятеля. Томджон стоял на стуле, воздев руку на манер оратора. Драчуны вокруг застыли на замахе и повернулись на звук.
Внизу, на уровне столешницы, гном шевелил губами, повторяя слово в слово знакомую речь. Затем отважился высунуться еще раз.