– Я вообще никого не помню! Хьюэл, я…
Между ведьмами вспыхнул еще один жаркий спор. А затем Маграт ринулась через весь зал, неумолимая, как волна, как прилив крови к голове. Госпожа Ветровоск попыталась ее удержать, но младшая ведьма просто стряхнула руку товарки и пулей подлетела к трону, таща за собой шута.
* * *
– Ау!
– Э… кто-нибудь!
– Простите, кто-нибудь нас слышит?
Замок наверху был полон шума и всеобщей радости, и не нашлось ни единой живой души, кто бы услышал вежливые отчаянные голоса, которые эхом разносились по коридорам темниц, становясь с каждым часом все вежливее и отчаяннее.
– Гм, ау? Простите? Такое дело… Биллем жутко боится крыс. Аууу!
Представим, как воображаемая камера медленно отъезжает назад в полутемные древние коридоры, мимо склизких грибов, ржавых цепей, луж, теней…
– Кто-нибудь нас слышит? Ребята, это уже чересчур. Произошла нелепая ошибка, глядите, мы же в париках…
Пусть жалобные отголоски затухают среди заплетенных паутиной углов и туннелей со снующими в них грызунами, пока не станут чем-то вроде едва уловимого шепота.
– Ау? Ау, на помощь!
Кто-то обязательно придет сюда на днях.
* * *
Немного позже Маграт спросила Хьюэла, верит ли он в долгие обязательства. Гном, что как раз помогал с погрузкой фургонов[22], на минуту отвлекся.
– Максимум на неделю, – наконец ответил он. – Включая утренние представления, разумеется.
* * *
Прошел месяц. Сырой запах ранней осени дрейфовал по бархатно-темным болотам, где водянистому свету звезд наверху вторила одна-единственная искра огня.
Камень торчал на своем обычном месте, но готов был сбежать в любой момент, если кто-нибудь покажется.
Ведьмы сидели в напряженном молчании. Этот шабаш явно не входил в сотню самых захватывающих сборищ всех времен и народов. Увидь его Мусоргский, «Ночь на лысой горе» закончилась бы уже к полудню.
Затем госпожа Ветровоск сказала:
– А неплохой был пир.
– Я так налопалась, что чуть плохо не стало, – гордо сообщила нянюшка Ягг. – А моя Ширл помогала на кухне и принесла домой кое-какие объедки.
– Ага, я слышала, – холодно ответила матушка. – Говорят, пропала половина поросенка и три бутылки игристого вина.
– Хорошо, когда дети о старших думают, – ни капли не смутившись, продолжила нянюшка. – Я и памятную чашку добыла. – И вытащила трофей. – Тут написано «Славься Веренс II Рекс». Занятно его теперь называют – Рекс. Хотя вот художник не постарался. Не припомню, чтоб у нашего Веренса ручка из уха торчала.
Повисла очередная долгая, ужасно вежливая пауза. Затем матушка сказала:
– Мы немного удивились, что ты не пришла, Маграт.