Гном старался изо всех сил, но ничего не получалось.
– Яблоко, – повторил он, показывая малышу фрукт.
Томджон лишь ухмыльнулся. Ему почти сравнялось три года, но он до сих пор не вымолвил ни единого понятного окружающим слова. Хьюэл уже начал подозревать ведьм в нехорошем.
– Но он вроде вполне смышленый, – подала голос госпожа Витоллер, что сидела внутри фургона и штопала кольчугу. – Понимает, что есть что. Выполняет что говорят. Еще бы сам говорить научился, – тихо заключила она, потрепав малыша по щеке.
Хьюэл вручил яблоко Томджону, и тот с серьезным видом принял угощение.
– Как по мне, ведьмы сыграли с вами шутку, миссис, – заявил гном. – Ну знаете, подменыши и все такое. Они частенько этим промышляли. Моя прапрабабка сказывала, что и нашему племени однажды досталось. Раз феи подменили гнома на человека. Мы и понятия не имели, пока он не вытянулся и не стал биться обо все головой. Говорят…
Сей плод, гласят, пленяет взор,
Как чудо мира. А по мне
Верней похож на сердце человека.
Увы, под гладкой алой кожурой
Таиться может червь и прочие изъяны.
Как бы тебя наружность ярко ни слепила —
Ты надкуси, узришь, насколько
внутренность прогнила.
Оба взрослых развернулись и уставились на Томджона. Мальчишка кивнул им и продолжил жевать яблоко.
– Это же монолог Червя из «Тирана», – прошептал Хьюэл. Обычное красноречие временно покинуло гнома. – Да чтоб меня.
– Но он же в точности копирует…
– Я за Витоллером, – сказал Хьюэл, спрыгнул с борта и побежал по замерзшей грязи в начало вереницы. Импресарио что-то фальшиво насвистывал – и да, опять разгуливал.
– Чего тебе, б'зугда-зьяра[8], – весело крикнул он.
– Идем скорее! Он говорит!
– Говорит?
Хьюэл аж подпрыгивал от волнения.
– Он цитирует! – воскликнул гном. – Идем же! Он говорит совсем как…
– Я? – переспросил Витоллер несколько минут спустя, когда фургоны отогнали в рощицу голых деревьев на обочине. – Я что, правда так говорю?
– Да, – хором откликнулась труппа.
Юный Вилликинс, что специализировался на женских ролях, слегка ткнул Томджона, который стоял на перевернутой бочке посреди поляны.
– Эй, парень, а знаешь мой монолог из «Развлеки себя сам»?
Томджон кивнул.
– Нет, говорю вам, нет, не умер тот, кто здесь лежит под камнем. Ведь если б только Смерть мог услыхать…
Взрослые сидели в благоговейном молчании, пока туман катил свои бесконечные волны по влажным полям, а красный шар солнца плыл по небу. К тому моменту, когда мальчик закончил монолог, по лицу Хьюэла вовсю струились жаркие слезы.
– Клянусь всеми богами, а я, видать, был в ударе, когда это сочинял. – И гном шумно высморкался.