— Что ж, спасибо! — растроганно сказал главный инженер. — В этом моя жизнь!
И тогда Упоров решил про себя, что сейчас он должен, он обязан откровенно сказать Андриевскому все о его сыне.
— Николай Карлович! — начал он. — Вы простите меня, но я должен вам сказать правду... Это горькая правда. Но я должен...
Андриевский насторожился.
— Прошу вас, — глухо произнес он, — всегда следует говорить правду.
— Мне давно хотелось спросить вас: вот вы радуетесь, что многих из нашей молодежи уже и теперь видите отличными инженерами гидростроения. И в этом — огромная ваша заслуга. А почему же собственного сына вашего Игоря губите?!
— Позвольте, как это гублю? — растерянно и сердито отозвался Андриевский. Он вскинул голову, нахмурил брови, чуть отшатнулся.
Но Упоров не дал ему прервать себя:
— Подождите, Николай Карлович! — сказал он. — Вы согласились выслушать меня. Я хочу только добра для Игоря... Он, к сожалению, некомсомолец. Но если бы он был на производстве, мы нашли бы к нему ключ, нашли бы! А теперь — что же? — он прячется за спину отца. Он и разговаривать с нами не хочет! А для чего же ему служит эта синекура? Для праздности. Для разгула. Для пьяных похождений...
И горячо Упоров стал рассказывать Андриевскому, как неладно, беспутно ведет себя Игорь, как бесславит имя отца.
— Впервые слышу. Я ни разу не видал его пьяным. Да и никто из моих друзей и знакомых.
— От некоторых друзей пора бы уже давно вам защитить вашего сына! — почти запальчиво возразил Упоров.
— От кого же это?! Вы уж договаривайте, коли начали! — гневно сказал Андриевский.
— Это задушевный приятель вашего сына — Сатановский Ананий Савелович.
— Боже мой! — проговорил Николай Карлович. — И этого душевного, достойнейшего человека... и работника не пощадили!.. Да где ж доказательства?
Он протянул раскрытую руку, словно ожидая, что эти «доказательства» положат ему на ладонь.
Тогда Упоров рассказал ему, что в дорожном отделе лежит акт, составленный на Игоря, который, будучи пьян, вел «мерседес» по улицам Средневолжска. Они ехали вдвоем с Сатановским.
— Игоря пьяным никто из домашних не видел! — упрямо возразил Андриевский. — Жена не стала бы скрывать это от меня... — Помолчав немного, спросил деловито и сухо: — Вам куда?
— Мне — Портгородок.
— По пути. Садитесь. Дорогой договорим... Или вы уже все сказали? — спросил Андриевский.
— Нет, не все! — сказал Упоров.
Они молча прошли несколько шагов.
Вдруг Николай Карлович резко остановился.
— Ах, я совершенно забыл! — вырвалось у него. — С нами ведь будет третий. И я не хотел бы, чтобы мои семейные дела стали достоянием моего шофера. Да! — с оттенком иронии добавил он. — Теперь это принято осуждать, но, когда Вронские и Левины переходили в присутствии... м-м... лиц другого круга на французский язык, это, пожалуй, было уж не столь глупо...