Это вызвало любопытство у Андриевской.
— Я вас не понимаю, — сказала она. — Вам, что же, жаль этого сторожа?
— Нет, мне жаль другого человека.
— Вы говорите загадками! Объяснитесь, пожалуйста!
Августа Петровна уселась поудобнее в своей «маленький гостиной» — так любила называть она «в память о Петербурге» расставленные полукругом на ковре мягкие пуфы-кресла, — приказала сесть Сатановскому. — Рассказывайте! — бросила она властно.
— Повинуюсь... — с подчеркнуто смиренным видом отвечал он. — Но только, умоляю вас, Августа Петровна, сохраните в полной тайне то, что именно я обращался к вам с этой просьбой.
— Ах, так это просьба? — вырвалось у Андриевской.
— Да!.. И только к вам я могу обратить ее, так как я знаю, что для вас нет ничего более радостного, как сделать добро несчастному человеку, выручить кого-либо из беды.
— Продолжайте.
И Ананий Савелович повел свой рассказ.
— Но это же сущие пустяки! — рассмеявшись, воскликнула она. — А я-то думала! Однако почему такая таинственность?
— А видите ли, дорогая Августа Петровна, супруг ваш, как вы знаете, очень доброго мнения обо мне. Все ваше семейство почтило меня своим доверием и дружбой. Но Николай Карлович человек строгих служебных принципов. Боюсь, что я потеряю в его глазах, если обращусь к нему с просьбой о принятии на работу этого человека: протекция... я как бы прибегаю к личному знакомству.
— Боже, какие пустяки! — И Андриевская усмехнулась. — Но ведь меня-то вы не боитесь просить за этого вашего инвалида?
— Вы смотрите на все очами сердца!..
— Льстец.
Помолчали. Сатановский поднялся с пуфа и, поцеловав благоговейно кончики пальцев Августы Петровны, произнес проникновенно:
— Вы спасаете старого, больного человека! Я случайно вмешался в его судьбу. Да попросту говоря, вынул его из петли. Он одинок. Конечно, я помогаю ему и материально. Но это интеллигентный человек, тихий гордец. Пособие он воспринимает как подачку. Он хочет трудиться. Стоять на своих собственных ногах. Зарабатывать свой кусок хлеба!
Андриевская ладошкой закрыла ему рот, приказывая замолчать.
— Довольно, довольно! Поговорим о чем-либо другом. Мне все ясно. Сегодня же я буду говорить с Nicolа́. Можете быть уверены. Было бы странно, если бы он отказал мне в таком пустяке.
Сатановский поцеловал ее в ладонь.
— Кстати, — заключила беседу Августа Петровна, — этот ваш старик вовсе не показался мне инвалидом. Да, как будто прихрамывает немного. Я его помню: я как-то даже приказала Марфуше напоить его чаем, когда приходил он с запиской от вас... Итак, довольно! Сегодня же Николаю Карловичу будет сказано.