Это был переход в другой мир — оттуда, из стужи и ветра!
Ярчайший свет лампионов. Блеск масляной сероголубой покраски. Еще местами на подвесных досках заканчивают свою спешную работу красильщики. Их огромные тени причудливо ломаются на стенах, на округлых сводах шатра и на полу.
Огромные электропечи, в коротких кожухах, с пропеллером, похожие на короткоствольные мортиры, гонят и гонят сухой, жаркий воздух.
А посередке шатра, тоже весь серо-голубой, высится дредноутной стальной башней, широко распластав лапы своих крестовин, первый, вот-вот готовый к пуску турбогенератор великой ГЭС.
Огромная стальная емкость, подобная бензоцистерне, поставленной на торец, — котел маслопровода уже успел перекинуть свои коленчатые, толстые трубы к верховью агрегата.
На самую его верхушку ведет лесенка, сверкающая никелем перил, — прямо на «капитанский мостик». И только когда там, на этом мостике, появляется человек, лишь тогда становится зримо осознаваемой неимоверная высь агрегата, а вместе с тем и высоченность шатра.
Здесь творят свое мудрое, поистине колдовское дело отборнейшие ученые и умельцы великого ленинского плана электрификации — те, кто ленинской партией и ленинским комсомолом был взращен.
Фотокор областной газеты, только что присланный новичок, неотступно сопровождавший Зверева, жадно осматривал все вокруг и всматривался в людей, изредка спрашивая его то о том, то о другом.
Вот он, вытягивая шею, заглянул через плечо работающего в распахнутый только что огромный стальной «сейф», выше человеческого роста — в «колонку регулятора турбины», — и внутренне ахнул от неисчислимого количества рычажков, поршней, барабанов, пружинок, муфт внутри «сейфа» и от множества разного рода стрелок, подобных стрелкам часов или манометра...
Он подошел к щиту управления и заглянул за него сзади. Щит еще не был смонтирован. Словно проводящие пути спинного и головного мозга — белые рычажки, белые провода. И нет им числа! И невозможным кажется исчислить и уразуметь их — куда и который идет.
И у этих-то «проводящих путей мозга» запросто, будто телефонистка перед самым заурядным щитом районного коммутатора, сидит Светлана Бороздина, в синем комбинезоне с золотой «молнией» и в той самой красной шапочке, в которой была на перекрытии Волги.
Сидит и что-то мудрует там, в этих «проводящих путях». И ей бестрепетно доверяют «копаться» в самом «мозгу» исполинского, впервые в мире сотворенного агрегата все эти окрест стоящие «волхвы» и творцы русской, советской, поистине планетарной энергетики.
— Какова смена, а? — рассчитанно громко сказал Рощин Бороздину и слегка кивнул в сторону Светланы. — А отец и не взглянет, уж где там подойти, побеседовать!