— Луи был гением!
— Крупным?
— Вероятно, одним из самых крупных. Он работал над устройством, получающим энергию из морских волн и способным залить светом целый дом. Все это помещалось на ладони его руки… Сегодня мои наименьшие детали крупнее, чем у него были тогда, раз в десять, а между тем я считаюсь одним из крупнейших специалистов в этой области. Да! Настоящая потеря!
Он устремил на меня серьезный взгляд и спросил:
— Вы имеете какое-нибудь представление о месте, где он мог бы находиться сейчас?
— Абсолютно нет!
Вестер кивнул головой:
— Я вам верю…
Сжав губы, он размышлял некоторое время, потом проговорил:
— Видите ли… Луи тоже считал, что миниатюризация даст ответы на бесчисленные вопросы, которые поднимает проблема освоения пространства. Я только искал решения, а он их нашел. Потом все изменилось… тот случай… — задумчиво закончил он.
— Случай с машиной?
— Да. Сначала это казалось пустяком. При выходе из госпиталя он был в хорошем состоянии, но вскоре характер у него стал портиться.
— Как?
— О!.. Ничего особенного… Более скрытный… более недоступный. Я не чувствовал его прежней заинтересованности в работе. Я был страшно удивлен, когда он, продав все, уехал и абсолютно ничего мне не сказал.
— Он не жаловался? Этот несчастный случай не оставил на нем никаких следов? У него не было никаких болей?
— Он никогда ни словом не обмолвился об этом и казался совершенно здоровым, за исключением вспышек нервозности в отдельные периоды. Тогда он исчезал на несколько дней и возвращался в лучшей форме. Я предполагал, что он уезжал куда-то отдыхать… Мы никогда не говорили об этом.
Вестер сделал паузу. Он углубился в свои мысли, потом продолжал:
— Эти периоды нервозности становились все более частыми. Честно говоря, я ничего не понимал. Так как он подчеркнуто не хотел говорить об этом, то я никогда не задавал ему вопросов на эту тему. Жаль…
— После него не осталось никаких записей?
Он огорченно вздохнул.
— Увы, нет! Между тем я искал среди той мелочи, что он оставил здесь. Ничего. К тому же, однажды… как раз во время одного из своих приступов нервозности… он мне сказал, между прочим, что когда он дойдет до определенной стадии своих исследований и новых разработок, то уничтожит все чертежи и расчеты… Я не верил в это… не верил, что он это сделает. Это так противоречит уму ученого! Я отнес эти его слова за счет болезненного состояния. Но теперь я думаю, что он говорил серьезно.
Я достал сигареты, предложил Вестеру и закурил сам.
— Спорил ли он с вами о политике?
— Никогда. Эта тема его не интересовала. Важна была только его работа, только работа.