В любом случае достаточно, чтобы разорвать ее на части по одному только жесту наместника.
Отлично. Пусть так, чем просто стоять и смотреть на то, как Раза прилюдно унижает и втаптывает свою стаю в грязь, угрожая им на глазах стольких свидетелей.
Вэл слишком хорошо изучила негласные законы этого города, чтобы понимать, чем это грозит. Вожак презирает свою стаю. Чем не прямое указание для всех, что с этими людьми не стоит считаться?
Невероятно. Поверить в это было сложнее, чем смириться с новым наместником города.
И то и другое не укладывалось в голове.
Слишком многое изменилось за полтора года. И Вэл никак не могла понять, что явилось истинной причиной этих перемен. Она сама? Сомнительно. Как бы Раза ни был привязан к своей Второй и как бы сильно предательство любимой женщины ни сказалось на его самолюбии — было невозможно поверить в то, что только это заставило неумолимого капитана стражи вызвать на поединок за право на власть наместника города. Посодействовала сестричка? Вполне вероятно.
Но это никак не объясняло такого отношения к преданным ему людям.
Времени на пустые раздумья не было.
Рука в черной кожаной перчатке поднялась вверх, резким движением сжимаясь в кулак. Толпа, словно большой единый организм, мгновенно замолчала, повинуясь.
Вэл замерла, оглушенная возникшей тишиной. Ветер снова зашелестел по крышам, всколыхнул листья плюща, устилающего фасад управы. Морось усилилась, оседая на волосах и лице.
Раза перекинул ногу через седло, легко спрыгивая вниз. Не оборачиваясь, он кинул поводья Вемиру, и тот ловко подхватил их, потянув потерявшего наездника коня и отводя его чуть в сторону.
Всадник с лицом, скрытым в тени капюшона, расправил плечи, легко удерживая свою гарцующую лошадь на месте. Фигура его стала напряженной, пальцы крепко стиснули поводья. Что-то незримое, неясное, висящее в воздухе подобно мокрой взвеси вокруг зацепило Вэл в повороте его головы, но размышлять об этом не было никакой возможности.
Теперь Раза смотрел только на нее. Равнодушное лицо без единой живой эмоции, легкий, пренебрежительный наклон головы и внезапно насквозь пронзившая Вэл кривая ухмылка красивого рта.
Она вскинула подбородок и тут же потерялась в самой себе, вдруг отчетливо осознав, что прямо сейчас, в этот самый момент все решится. Ни через час, ни завтра, ни потом. Сейчас.
Время замедлило свой бег, голоса стихли, запахи растворились в воздухе, и весь мир погрузился в небытие.
Остались лишь образы, обрывки восприятия: рваные, выхваченные из общей картины происходящего.
Вэл видела черные бездонные глаза, знакомые и одновременно чужие, устремленные прямо в душу, читающие ее будто открытую книгу.