Интересно, трех недель достаточно для того, чтобы умерить пыл наместника?
Вэл не желала идти на поклон к Раза, но непрестанные разговоры об этом всех вокруг уже стали казаться неотъемлемой частью ее существования.
Дэни в своей мягкой и вежливой манере напоминала клеща, который кусает незаметно, но въедливо. Каждый день она напоминала Вэл о необходимости разговора с Раза, о том, что это будет правильным — если она придет к нему первой, не дожидаясь решения, которое ей бы не понравилось.
Зефф, заглядывая домой к Дэни едва ли не каждый вечер, весело похлопывая Вэл по плечам, так и норовил упомянуть имя вожака, как бы между прочим интересуясь, не виделись ли они.
Рам и Кену, навещавшие ее пару раз, с деланым интересом рассказывали ей о прекрасных интерьерах городской ратуши, чем вызывали у нее неприкрытое раздражение.
И даже Кара, смурной, молчаливый, однажды зашел к Дэни справиться о состоянии «глупой ослицы» и, не смотря на нее, торопливо пробурчал что-то про то, что ситуация затягивается и скоро всем станет из-за этого плохо.
Вэл не стала уточнять, кому это «всем» и что значит это самое «плохо».
Выбора не оставалось.
Она совершенно не знала, о чем ей разговаривать с Раза, да и желания такого у нее не было. Боялась сорваться, не сдержаться, высказав все то, что кипело внутри и рвало душу.
И это совершенно не пугало бы ее, если бы не одно обстоятельство — Раза был прав. Вэл больше не хотела умирать.
Желание смерти вспыхнуло угольком и погасло, сменившись новым, всепоглощающим чувством.
Все, чего она желала, — это увидеть глубокие синие глаза волка. Она, находящаяся под негласным домашним арестом, медленно сходила с ума от невысказанных эмоций, от настырного, точившего душу желания дотронуться до светлых, блестящих на солнце волос. Она хотела почувствовать мягкость и шелковистость длинных прядей, хотела пропустить сквозь пальцы волосы волка, мечтала прижаться лицом к его затылку и вдохнуть знакомый аромат.
Она должна была убедиться, что он жив.
Вэл хотела взглянуть в его лицо смело, открыто и, если потребуется, сотню, тысячу раз подряд произнести слово «прости».
И пусть волк оттолкнул бы ее, окинув уничижительным взглядом, — она была готова и к этому — она бы попробовала снова и пробовала до тех пор, пока Шейн не позволил бы ей находиться рядом.
Не было слов, характеризующих ее чувства, не было нужных эмоций, которыми можно было бы описать то, что ощущала Вэл, думая о Шейне.
Она понимала всю несообразность обуревающих ее желаний, но одна мысль о том, что волк жив, сметала все сомнения в адово пекло.