Он запустил руку под стол, пошарил и извлёк большую бутыль с мутной жидкостью.
– И вот ещё – надеюсь, оценишь по достоинству…
На свет появился большой квадратный конверт из пожелтевшей бумаги. В середине его зияло большое круглое отверстие с чем-то чёрным, снабжённым потёртой синей наклейкой.
– Фирма «Мелодия» – пояснил завлаб. – Не винил, шеллаковая, из последних – их до семьдесят первого года выпускали.
Он крутанул ручку патефона и опустил на диск никелированную штангу звукоснимателя. Раздалось шипение, треск – и хрипловатый мужской голос завёл знакомую с детства мелодию:
– В тёмно синем лесу, где трепещут осины,
Где с дубов-колдунов облетает листва,
На поляне траву зайцы в полночь косили
И при этом напевали странные слова…
Егерь замер. На его физиономии медленно проступал восторг.
– Я тут подумал: ведь эта песня про нас, про наш Лес. Как ты, Серёга, согласен?
– … А нам все равно, а нам все равно
Пусть боимся мы волка и сову
Дело есть у нас – в самый жуткий час
Мы волшебную косим Трын-траву!
– Ну, Яша, ну голова! – Бич в восхищении развёл руками. – Это… прямо не знаю… это не голова, а цельный совет министров! За сколько лет ни один … а ты… это ж готовый гимн! Её утром надо крутить по общей трансляции!
– Точно! – заметил Егор, разливая горилку. – У студентов зайдёт только так, особливо про травку. Что вы, Яков Израилич, говорили про торговлю порошочками в ГЗ? Самая подходящая тема!
– …А дубы-колдуны что-то шепчут в тумане
У поганых болот чьи-то тени встают
Косят зайцы траву, Трын-траву на поляне
И от страха все быстрее песенку поют…
– Оставьте ваши манцы, Жора, не опошляйте святое! – возмутился егерь. – Яша, не слушай этого шлемазла, наливай!
– Кто-то, кажется, собрался мешать? – с ехидной ухмылочкой поинтересовался Шапиро. – А не ты ли мне в прошлый раз мозг выносил?
– Яша, вот только не делайте мне нервы, их есть кому испортить!
– …А нам все равно, а нам все равно
Твердо верим мы в древнюю молву:
Храбрым станет тот, кто три раза в год
В самый жу-у-ут-тки-и-и… вз-з-зз-шшшс-с-с…
Патефон взвизгнул иголкой и умолк – кончился завод пружины.
– Ну, за что пьём?
– За зайцев? – неуверенно предположил Гоша. Он, незаметно для собутыльников, извлёк из бороды ещё один флакончик и опорожнил его себе в стакан. Горилка немедленно вспыхнула тысячами крошечных золотых искорок.
– Верно мыслите, товарищ лешак! – Бич с размаху ударил кулаком по столу. – Чтобы… эта… все напасти нам были трын-трава!
Яков Израилевич улыбнулся и закрутил ручку патефона.