Узники спецсанатория, больные Зелёной Проказой. В просторечии – «зеленушки».
Возившийся у сетки боец отскочил и заорал, размахивая руками: «Пшли прочь, убогие!» По глазам ударило яркой вспышкой, зашипело, посыпались острые, белые искры. Обожжённые зеленушки кинулись, оглушительно визжа, врассыпную. Дрон обернулся к Лиске – глаза у него сверкали весело, бешено – крикнул «держись за мной!» и рыбкой нырнул в дыру, края которой светились тусклыми оранжевыми огоньками. Девушка задержала дыхание, чтобы не наглотаться едкой термитной гари, и ринулась следом.
* * *
Гр-р-ах!
Виктор кубарем слетел с койки. Здание ходило ходуном, стёкло в раме не выдержало и лопнуло, и вслед за дождём мелких осколков в окно ворвались плотные клубы цементной пыли. Он поморщился, узнав до боли знакомый запах сгоревшего тротила, и закашлялся – пыль лезла в рот, глаза, першила в носу и горле.
В комнате было хоть глаз выколи: лампочка в решётчатом колпаке не пережила катаклизма. Под подошвами захрустело битое стекло. Хорошо, что он, поддавшись приступу депрессии, прилёг на койку, не раздевшись и в башмаках – иначе ступням сейчас пришлось бы худо.
«…а как, скажите на милость, без депрессии, когда всё время ждёшь, что «норвежскую крысу» вот-вот извлекут из уютной клетки и начнут втыкать в мягкую шкурку иголки?…
…вот и дождался. Вопрос, только – чего…?
Гр-р-ах!
Тряхануло сильнее. Нога зацепилась за перевёрнутую табуретку, и Виктор чудом извернулся в падении, едва не приложившись виском об угол тумбочки.
«…кажется, пока лучше не вставать…»
Гр-р-ах! Гр-р-ах!
И беспорядочная россыпь хлопков.
«…стреляют?..»
Палили, судя по звуку, из чего-то не слишком серьёзного, вроде дробовиков и травматов.
– Твою ж дивизию! Что за?..
Виктор взвыл – кто-то наступил ему на руку, отпрянул и полетел с ног, вызвав очередной взрыв грохота и треска.
«…кто-то? Ботаник, кому ж ещё! Копошится в обломках стола, сипло матерится сквозь зубы, отхаркивается…»
В барабанные перепонки саморезом ввинтился заунывный механический вой. Виктор живо представил ребристый барабан с рукояткой, которую с натугой вращает похмельный сержант с засаленной повязкой дежурного по части на рукаве. В звуке сирены утонули матюги Ботаника, крики и выстрелы за окном и даже звон в оттоптанных взрывами ушах.
«…тревога? Нападение на спецсанаторий? Да кому он, на хрен, сдался?
Значит, сдался…»
Дверь? Заперто.
«…кричать, звать охрану, санитаров? Спасибо, мы лучше сами…»
Виктор ударил – сначала ногой, потом, с разбегу, плечом. Дверь стояла, как стены Трои перед ахейцами Агамемнона.