Три дня назад люди выиграли решающее сражение — транспортная сеть воольсов была развалена, коммуникации разорваны, центр управления уничтожен вместе с воольским командованием. Последним рубежом был космодром. Еще вращалась где-то за орбитой Земли перевалочная станция, с которой стартовали межзвездные транспорты воольсов, но без спутников наведения она не могла ориентироваться, а спутниковые передатчики только что отключили.
Связь и транспорт — ключ к победе, говорил Селиванов.
Пискнул уоки-токи, Селиванов выслушал сообщение и подхватил свой автомат.
— Пойдем, там Джереми нашел что-то, зовет посмотреть.
Здание было воольским — внешние стены наклонены, так что каждый следующий этаж меньше предыдущего, и прорезаны длинными узкими окнами с затемненными стеклами. Для воольсов на Земле было слишком много ультрафиолета и маловато кислорода. По коридорам — ага, команда зачистки тут уже прошлась, повсюду трупы, кровь на стенах и подсыхающими лужами на полу. На втором этаже трупы оттащили к стене и свалили в кучу, из нее торчали синюшные в искусственном свете руки пришельцев и белые — людей, то есть полицаев. У заклиненных раздвижных дверей маялся боец. Сюда.
Белые, синеватые в этом освещении стены, стойки с воольскими биоприборами, больше похожими то на хищные цветы, то на тошнотворные клубки разросшихся мозгов. И огромная рама, на которую натянуто что-то белое, прочерченное розовыми прожилками, с силуэтом человека. Дайен подошел ближе, и его чуть не вырвало. Это и вправду был человек — вросший в эту бело-розовую подложку.
— Дмитро… — почти без голоса проговорил Селиванов.
— Пашка, — ответил черный рот. — Живой.
Джереми Смит стоял рядом с этой рамой, и лицо у него дергалось — даже омертвевшее пятно ожога.
— Их система, — проговорил человек из белого полотна. — Замкнута через меня. Емкости мозга… лобные доли…
Его лицо было неподвижным, только глаза двигались и еще рот.
— Мы все взорвали, — сказал Смит.
— Ансибль. Основная — здесь. Излучатель — я. Требует дать сигнал… метрополии. — Он умолк, кривя черные губы. Глаза закатились под лоб. — Убейте. Сигнал… не пройдет…
Селиванов быстро закивал, потом, видимо, спохватился, что этот… Дмитро… не видит, и сказал с усилием:
— Обязательно.
— Меня убей. Мозг остался, его убей. Поглощает… Я…
— Дмитро…
Силуэт человека молчал. Превратившееся в маску лицо было неподвижно, но Дайену казалось, что он изо всех сил сопротивляется чему-то.
Селиванов закусил губу, достал нож и вонзил его в глазницу. Провернул клинок, надавил — лопнула переносица, истонченные кости брызнули осколками, потекла розоватая жидкость, прожилки на полотне вздулись, покраснели. Селиванов, не меняясь в лице, полоснул по этой дряни — раздался визг, лоскуты свернулись рулончиками, нож прошел через тень вросшей руки — костей там уже не было.