И видит Федя в чемодане наганы, гранаты-лимонки, обоймы патронов.
Так вот оно что!..
Федя отскакивает от ставни.
Скорее!
Если бы в то время устраивались соревнования по бегу, то наверняка Федя в беге на длинные дистанции стал бы чемпионом Советской России, а может быть, и всего мира — с такой ураганной скоростью мчался он в типографию.
…Пегая лошадь, запряженная в пролетку, останавливается на углу улицы.
Спрыгивают с пролетки Федя, его папка и человек десять с винтовками.
— Тише, товарищи, — говорит папка. — Главное — не спугнуть их. Ну, показывай, Федор.
— За углом… — говорит Федя, и сердце его колотится, как пулемет. — Красный кирпичный дом.
— А ты тут оставайся, — говорит ему папка уже на ходу.
— Нет, — шепчет Федя и идет за рабочими.
— Семенов! — тихо говорит Федин отец: — Посмотри: может, черный ход сзади.
— Есть! — и один рабочий быстро обегает кирпичный дом, возвращается. — Нет, — говорит он. — Глухая стена.
— Пошли! — И Федин отец стучит в низкую дверь; окружают рабочие дом со всех сторон.
Тихо за дверью.
Еще сильнее стук в дверь.
Никакого движения.
Теперь стучат в дверь ногами.
— Што надо? — слышится старческий голос. — Дверь разнесете, граждане!
— Открывай! — приказывает отец.
Дверь открывается, и двое рабочих во главе с папкой исчезают в ее черном проеме. А остальные, щелкнув затворами винтовок, встают у окна и двери.
Федя следом за вошедшими шныряет в дверь, прячется за ней — вдруг папка увидит и выгонит.
И сразу опьяняет его сладкий, густой, дурманный запах яблок, груш, слив. Даже голова закружилась.
Сначала ничего не разглядеть. Но вот глаза привыкли, и видит Федя: потолок аркой над горами фруктов, над скопищем ящиков и мешков.
Горит, покачивая стебельком пламени, свеча на низком столе.
Сидят на ящиках у стола старик в ватнике и толстый, одноглазый.
И уже нет чемодана на столе.
Невозмутимо, спокойно смотрят на вошедших старик и одноглазый.
— Чем обязан такому громкому визиту? — спрашивает старик, и голос у него мягкий, вежливый, и все эти кругленькие слова совсем не вяжутся с его грубым обликом.
— Документы! — приказывает папка.
— Но, позвольте, кто вы такие? — старик разводит руками, и руки у него белые, совсем не рабочие.
— Документы! — И папка достает из кармана наган.
В этот момент Федя чуть не закричал «ура!» от бурного восторга.
— Подчиняюсь силе. Но я буду жаловаться. — Старик роется в кармане ватника, достает бумажку, протягивает ее Фединому отцу. — Извольте-с.
Папка берет бумажку, разворачивает ее.
— Темно тут. Володя, открой-ка ставни, — говорит папка одному рабочему.