— Господь милосердный, Макгрей! — несдержанно рявкнул я, чем напугал стражей, открывавших нам ворота. — Не меня тебе надо убеждать! Позволь напомнить тебе, что речь идет о деянии, преследуемом по обвинительному акту. Если мы не найдем совершенно бесспорных доказательств ее невиновности в той комнате или в трупах, Катерину будет судить Высокий суд. Какую реакцию, по-твоему, вызовет у судьи и присяжных ее история?
В этот раз фыркнул уже Макгрей. Пока он зажигал сигару, руки его дрожали от бессилия.
— Если ты действительно хочешь ей помочь, — продолжил я, — предлагаю тебе забыть о злобных духах и приступить к поискам разумного объяснения. Такого, которое можно предъявить в суде. А если таковое не найдется, то лучшим вариантом для нее будет объявить себя невменяемой. Возможно, тебе стоит съездить в лечебницу для душевнобольных и поговорить с доктором Клоустоном. Быть может, он согласится выписать для нее заключение. Только помни, что их нужно два. И, возможно, ему придется держать ее в лечебнице до конца ее дней.
Макгрей покачал головой.
— Клоустон никогда на это не согласится. Для него обязательства и моральный долг на первом месте.
Я прыснул.
— Да неужели? Прежде он уже выписывал сомнительные заключения.
— Одно! Одно заключение. И тот говнюк точно был чокнутым!
Сил спорить о наших старых делах у меня не было.
— Я просто пытаюсь предложить тебе альтернативу.
Пока мы спускались с крутого Кэлтонского холма, Макгрей раскуривал сигару. Я видел, что он очень старается держать себя в узде. Он понимал, что я все еще горюю по погибшему дяде и с трудом сохраняю присутствие духа.
Наконец он набрал воздух и заговорил.
— Я съезжу к Клоустону, если до этого дойдет, хоть и знаю, что он скажет. А сейчас…
— А сейчас нам нужно составить план действий, сосредоточиться на уликах и обсудить теории. Правдоподобные теории. У меня уже есть парочка.
Пока я разглагольствовал, мы дошли до перекрестка у Северного моста: слева лежал обшарпанный средневековый Старый город, справа — богатый Новый город.
— Как насчет стаканчика виски и тарелки стовиса[5] в «Энсине»? — предложил Макгрей. — Я умираю от голода и капельки в рот не брал со вчерашнего дня. Можем там все обмозговать.
— Нет, я иду в «Нью-клаб». Мне нужно как следует поесть, и я не желаю ужинать за грязным столом.
— Фрей…
— Я перефразирую, — возвысил я голос. — Я иду в «Нью-клаб». Если хочешь обсудить дело сегодня, можешь проследовать за мной. И если тебя что-то не устраивает, можешь подать жалобу тому долбаному клоуну, который ныне руководит вашей распроклятой шотландской полицией. Мне совершенно наплевать.