Затем мы увидели деревянный ящичек, который стоял возле ближайшей стены, обшитой дубом. Он был большим и увесистым, а в замке его все еще торчал медный ключ.
— Пластинки? — с восторгом спросил Макгрей.
Я подошел к ящичку и осторожно его приоткрыл, полагая, что внутри могут быть уже отснятые пластинки.
— Дерьмо, — выругался я, откинув крышку. — Все эти пластинки новые.
Они были аккуратно расставлены в специальном отделении, заполненном лишь наполовину. Я заметил, что на зеленом бархате, которым был выстелен ящичек, остались следы на месте пластинок, явно вынутых в спешке.
В отделении поменьше хранились реактивы, линзы и жестянки с порошком для вспышки.
Макгрей бросил на них огорченный взгляд и уставился на осколки на ковре. Он с мрачным видом поковырялся в стекле.
— Жаль… Всего один чертов фотоснимок мог бы рассказать нам массу… — Макгрей резко обернулся. Я слишком хорошо знал это выражение его лица. Он что-то услышал.
Он медленно встал, глядя на приоткрытую дверь. Я сосредоточил все внимание на узкой щели, но видел лишь темноту.
— Посмотри-ка в окно, — громко произнес Макгрей, отрицательно качая головой и указывая на дверь. — Что это там на лужайке?
И тут я услышал слабый звук — что-то шуршало по ковру в коридоре. Кто-то там был.
Макгрей потянулся за револьвером, и мы увидели, как за дверью мелькнул чей-то серый рукав. Девятипалый бросился вперед и пинком распахнул дверь.
— Ты кто, мать твою, такой?
От его вопля я вздрогнул и чуть не выронил ящичек с пластинками. Я поставил его на пол и ринулся к двери.
В темноте коридора стоял упитанный седой мужчина, лицо его выражало неподдельный ужас. Он волок за собой большой мешок, перевязанный бордовым шнуром от штор, который он все еще сжимал в руке.
— Ты кто, мать твою, такой? — повторил Макгрей. — Отвечай! Пока не обделался.
Когда тот заговорил, голос его прозвучал так утробно, как будто именно это только что и произошло.
— С-слуга, сэр.
— Чей?
— Полковника Гренвиля, упокой Господь его душу.
Макгрей показал на мешок.
— А это что у тебя такое?
Мужчина взглянул на мешок, отпустил шнур, затем снова перевел глаза на нас. Поразмышляв с мгновение, он глупо улыбнулся, как ребенок, которого поймали за поеданием чужого куска торта.
И побежал прочь.
Девятипалый зарычал.
— Ох, да что ж они вечно…
И рванул за слугой с револьвером в руке, а я — следом за ним.
Мы сбежали с лестницы, Макгрей кричал мужчине, чтобы тот остановился. Он выстрелил в потолок, и куски гипса засыпали коридор как раз в тот момент, когда мужчина распахнул входную дверь.
Я увидел, как он мчится через лужайки со скоростью ветра и поскальзывается в грязи, огибая наш экипаж. Мы с Макгреем прицелились из револьверов, от чего возничий скорчился и завизжал.