Шули бежит назад к лестнице, спускается бочком к площадке между пролетами, откуда, как и с такой же площадки на другой стороне, просматривается весь квартал. Смотрит вверх, на лестницу. Смотрит вниз, на переулок. Не мог же Лейбович — хоть Шули и опасается, что все-таки мог, — растаять в воздухе. Тут-то Шули и задумывается о ржавой железной двери, около которой остановился, — о двери, выходящей на эту промежуточную площадку. Дверь, как и бессчетные другие в квартале, скрывает нишу, куда жильцы убирают подальше от чужих глаз всякий хлам. Раньше Шули никогда к ней не приглядывался.
Вся покрыта вмятинами, замок с перекошенным цилиндром выпирает. Ниже замка, где обычно прикреплена дверная ручка, — только каплеобразная дыра. Единственное украшение — Звезда Давида под притолокой, крепко приваренная к железу.
Шули переводит взгляд со Звезды Давида обратно на замок, и — он готов хоть присягнуть — тут что-то успело измениться. Как будто выключили свет, который только что горел. Но, может, Шули не сразу разглядел, как темно за этой дырой-каплей? А если за дверью что-то попросторнее кладовки?
Шули опускается на колени, чтобы заглянуть в дыру. Не увидев ничего, кроме мрака, встает, отряхивает брюки и — что еще остается? — начинает стучаться в дверь. Сначала тихонько шлепает ладонью, растопырив пальцы, как недавно Гилад по столу, И чем дольше стучится, тем крепче уверенность, что это единственная дверь, подходящая для фокуса с исчезновением. Шули стучится энергичнее. Колотит в дверь настойчиво и исступленно, обоими кулаками сразу.
И не перестанет колотить, пока либо дверь не распахнется, либо Лейбович не объявится, вынырнув из мрака. Не перестанет колошматить, пока либо не обретет утешение, либо земля под его напором не треснет, не расступится, не поглотит его, положив конец бедам.
Шули унимается, лишь услышав, что в ритм его ударов вплелся скрежет отодвигаемого засова… и тут железная дверь открывается наружу. Лейбович хватает Шули за рукав, затаскивает внутрь, резко захлопывает дверь.
Лейбович щелкает выключателем — наверно, той самой лампы, свет которой Шули неосознанно заметил, — и Шули оказывается на балконе, устроенном на крыше дома, который стоит внизу в переулке. Сзади к балкону примыкает какая-то лачуга, опорой для которой служит тот же дом. Над их головами буквально нависает другой балкон, укрывая сверху этот тайник, выгороженный между переулком и верхней улицей наподобие антресолей.
— А если бы за вами увязались студенты?! — говорит Лейбович. — Вам деньги нужны, что ли? Попросили бы сразу.