Лейбович лезет во внутренний карман пиджака и достает бумажник. И до Шули доходит, как он, верно, смотрится в неглаженом костюме, в рубашке с плеча Каца, какое впечатление он, верно, произвел: выслеживал, бился в дверь как полоумный.
Дуду достает купюру в пятьдесят шекелей и подает Шули.
Шули берет купюру, продумывает фразу на иврите и говорит:
— Мне не деньги нужны.
— Что ж, когда вы разберетесь, что вам нужно, ваше желание, надеюсь, скоро исполнится. — Дуду отодвигает засов. — Если вы не против… — говорит он, — мое уединение… Оно дается мне ценой больших усилий. Студенты не знают, что я снимаю здесь комнату — чтобы побыть, когда приезжаю к ним. Кроме вас, никто и никогда за мной не гнался.
Лейбович слегка приоткрывает дверь, косится вниз на лестницу, а потом, приоткрыв дверь пошире, — в сторону верхней улицы. Путь свободен, и Лейбович пытается вытолкать Шули обратно на площадку. Но Шули, шагнув вперед, вставляет палец в дырку-каплю и, поднатужившись, захлопывает дверь. И задвигает засов.
— Фотографии, — говорит Шули.
— Какие фотографии? — вопрошает Лейбович.
— В ешиве. Сегодня вечером. Студенты говорят, вы фотографируете их для вашей жены.
— А мне студенты сказали, — говорит Дуду, переходя на английский, — что вы американец и вдруг приехали учиться вместе с молоденькими мальчиками.
— Что вы говорите? — говорит Шули, содрогаясь от ужаса и тоже переходя на английский.
— Я говорю: это вы мне создаете неприятности или я буду создавать неприятности вам?
Какая беспощадность. Как далеко готов зайти этот человек, чтобы уберечь свое дело.
Шули отходит к перилам. Стискивает железные прутья — их установили, чтобы никто не свалился в сад дома внизу, — пристально смотрит вдаль, в очередной раз изумляясь чудесам Нахлаота. До лестницы лишь несколько футов, а в просвете между зданий и поверх кровель каким-то загадочным образом открывается вся глубина долины, с мерцающими где-то огнями окраин.
— Фотографии — они ведь не для вашей жены, правда? — говорит Шули. Он ничуть не обескуражен и даже преисполнен восхищения: какой человек, как непреклонно оберегает свой kaddish.com!
— Ей нравится видеть, быть в курсе. Для моей жены такая радость — помогать раву Кацу и его студентам. Как и для меня.
— Нет, — говорит Шули. — Фотографии — это для сайта.
Делает шаг к окну, пытается заглянуть в квартиру Дуду. Не видит ничего, кроме себя с сощуренными глазами, — отражения в стекле.
— Вы этим отсюда занимаетесь, да? Он работает здесь.
Шули оборачивается — перед ним огорошенный Лейбович.
— Кто вы? — спрашивает он.