И вдруг, как в часовне Иоанна Крестителя, в моем воображении произошел полный солнцеворот и светило передвинулось от белых и голубых окон к алым и черным. Кровавая мгла застелила и окутала мой разум, и я вспомнил Освальда в тот самый, трижды проклятый день — 25 сентября девяносто шестого года. Освальда — с лицом яя питым кровью, в изорванном в клочья плаще, без щита и шлема. Освальда, судорожно вцепившегося в мое стремя.
«Нужно начинать книгу с этого проклятого дня», — подумал я, и отчего-то зябко поежившись, лег на кровать, не раздеваясь, и закрыл глаза.
И передо мной возникла та самая ночь, когда я тоже лег спать, и вдруг проснулся оттого, что кто-то, тряся меня за плечо, кричал:
— Эй, оруженосец, проснись! Где твой командир? Его ждет сам король!
Не помня себя, я вскочил и помчался к шатру моего господина Леонгарда фон Рихартингера. Он велел мне следовать за ним. Видно, никого из оруженосцев-мальчишек не оказалось под рукой, а кому-то надо было последить за конем. Необычайно гордясь поручением, я проводил господина фон Рихартингера до шатра короля и остался стоять неподалеку от входа вместе с другими пажами, скороходами и оруженосцами. Едва брезжило утро и мне очень интересно было смотреть на разодетых господ, подходивших и подъезжающих к шатру короля.
Не только я, но и все мои сверстники глядели во все глаза на баронов, маркграфов и князей, съехавшихся с половины света — из Франции, Италии, Англии, Испании, Венгрии, Польши, Валахии, не говоря уже о близких к нам землях — Австрии, Богемии, Саксонии, Швабии и иных немецких государств. Узнавая проходивших мимо командиров немецких отрядов, я с гордостью объявлял их имена, как герольд на турнире объявляет имена рыцарей, готовящихся к поединку: Вернер Пенцпауэр! Ульрих Кухлер! Эрих Штайнер!
После всех вошли в шатер рыцари Франции. Они были одеты роскошнее других и надменностью, может быть, уступали только испанцам, необычайная спесивость которых, кажется, вообще была беспредельной. Подходившие к нам пажи и оруженосцы, называя свое имя, тут же добавляли, как зовут их господ. От присоединившихся к нашей группе французов мы узнали, кто из знатных сеньоров подъехал сейчас к шатру короля. Первым из французов переступил порог граф Неверский — сын Бургундского герцога Филиппа Смелого. Следом за ним вошли маршал Жак Бусико и двоюродные братья французского короля Карла VI — Анри Валуа и Филипп де Бар.
Помню, я спросил тогда у расфуфыренного парнишки, только что подошедшего к нам, и отрекомендовавшегося оруженосцем графа Неверского: