— Вы как раз вовремя! — возбуждённо говорила мадемуазель Дефи. — Мы собираемся поместить свежую мумию из Амарны в камеру МРТ! Невероятно захватывающе!
— Из Амарны, столицы Эхнатона? — поразилась я.
— Да-да! В последнее время отношения с Каиром сложились натянутые, они бы и не хотели делиться, но у них просто нет такого оборудования, поэтому куда деваться.
Мадемуазель Дефи выдала нам маски, перчатки, халаты и провела за стеклянную перегородку.
⁂
Мумия! Настоящая! Неужели я вижу её своими глазами так близко? — не могла поверить я.
Внутренний голос напомнил о саркофаге и о необходимости быть собранной, но интерес невозможно было отключить. Интерес — это то, что живёт внутри нас и не поддаётся логике.
Нам либо интересно, либо нет. У меня же, так долго мечтающей прикоснуться к настоящей истории, загорелись глаза. Кто говорил, что мумия — это страшно?
Как рассказала Николь, лежащая в позе эмбриона высохшая женщина перед нами не была мумией в традиционном понимании. Без процедуры бальзамирования песок и жара так высушили тело, что оно сохранилось не хуже, чем тщательно обработанные тела царей и цариц.
Неживое лицо без капли энергии поражало безжизненностью, как разбитый черепок или солома. Но волосы смотрелись иначе — множество смоляных кос, оплетающих голову.
— Почему они не разложились? — спросила я.
— Судя по лабораторным тестам, волосы экземпляра 23, как и у остальных, тщательно смазаны животными жирами. В Амарне было найдено обширное захоронение, на котором бедноту просто заматывали в тряпку и зарывали в песок. И это парик, — пояснила Николь через мадам Беттарид.
— Парики были в моде, я знаю, — кивнула я, — но ведь ей три тысячи лет! Почему он так хорошо сохранился?
— Феномен. Состав масел и жиров очень интересный. Думаю, он всему виной. Такие масла были основой для благовоний, всем хотелось быть красивыми, чтобы хоть чем-то блеснуть после смерти, если больше нечем, — рассудила Николь.
— Возле неё не было вещей? Ни амулетов, ни ушебти[23]? — уточнила я, приближаясь к мумии.
— Совершенно верно, перед нами обычная рабочая, у которой не было денег на сколько-нибудь приличное захоронение. Волосы — её главное богатство, — показала, осторожно коснувшись пальцами в перчатках экземпляра, — и они явно не носились при жизни.
— Волосы, — задумалась я, вспоминая мистику Египта. — Бедняжка хотела понравиться богине Хатхор в загробном мире.
— Мы тоже склоняемся к такому же мнению.
— Но в Амарне были запрещены иные боги, кроме Атона, — заметила я.
Катрин с улыбкой знатока просто продолжала помогать нам с переводом и не вступала в диалог.