— Я всё сделаю, — сказала я тихо, чтобы слышно было только Макарову. — Оставьте господина полицейского у машины в тени. Наручники можете не снимать. И с той стороны будет не заметно, если это важно…
Я облизнула пересохшие от волнения губы. Держать себя в руках было всё сложнее.
— Слишком умная, да? — раздражённо пыхнул Макаров и вдруг сощурился хитро: — Что, реально, Нефертити? Красавчика нашего побоку? Прошла любовь, нашла новую?
Я удивлённо взглянула на моего похитителя: Любовь? К Лембиту? Я почти ничего о нём не знаю. Кроме того, что он преданный, умный и может погибнуть из-за меня. Сердце зашлось, руки задрожали предательски и слёзы подступили к глазам. Но ничего из этого видеть уродам не стоило.
— Нет, — отрезала я, снова с усилием воли собирая себя из лохмотьев и разбитых в хлам чувств, и сказала полуправду: — Никакой любви. Я его едва знаю. Но я не хочу потом всю жизнь мучиться от чувства вины. Просыпаться от кошмаров. Я хочу жить нормально, а от вины, говорят, рак бывает.
— Хочешь жить до ста лет, эгоистка? — усмехнулся Макаров.
— Меня и семьдесят устроит, — поспешно буркнула я. — Но без сожалений.
— Ну-ну…
Кажется, Макаров купился. Он хмыкнул снисходительно, пойманный на крючок собственной важности. Власть — это, должно быть, сладкое чувство, раз он так скалится.
— Ладно, воды дам. Но сидеть мент будет в машине.
— В закрытой он задохнется…
— Зачем закрывать? Ты видишь тут угонщиков? — изогнул в кривой улыбке губы Макаров.
И я обрадовалась. Если внедорожник будет открыт, не нужно будет думать о том, как раздобыть ключ. Останется только пробраться обратно. Если успею, если буду жива. Главное, Роберту будет немного лучше! А потом…
Стоп! Надо решать проблемы по крупицам. Моментами.
О чувстве вины я не соврала, оно уже жрало меня и готово было поглотить быстрее, чем меня размажет одним из уготованных этими одержимыми ритуалов. Я скосила глаза на мужчин в джинсах и в светлых брюках хаки и сафари. Почему их так много? Лиц не разглядеть, но мы же не станем реально снимать тут кино? Даже для мадам Беттарид это чересчур.
Пьер и Макаров наклонились над багажником, подхватили под мышки Лембита с обеих сторон и поставили на ноги. Он обвис. Моё сердце зашлось. Я схватилась рукой за голову и почувствовала тонкий металл шпильки за ухом. Эти два бугая встряхнули полицейского. Я осторожно вынула шпильку. Зажала между пальцами.
Лембит пошевелился, видимо, приходя в себя. Кажется, Роберт был полностью дезориентирован после тряски по пескам с повязкой на глазах. Я подошла ближе.
— Стоять! — цыкнул Макаров.