Финн опустил меня на пол и прижал к себе так пылко, словно по-прежнему боялся, что испарюсь. А я скользнула взглядом за его плечо и по столу, на котором пару минут назад лежала, распластанная и растворённая. Замысловатый орнамент на окантовке столешницы из красного дерева, похожий на пиктограммы или магические символы, залитые чёрным лаком, бросился мне в глаза.
— Что это, Финн? — испугалась я.
Он обернулся и равнодушно пожал плечом.
— Да кто его знает? Катрин привезла эту громадину из какой-то поездки. То ли из Судана, то ли из Индии, я не помню…
Моё сердце ёкнуло и почему-то болезненно сжалось.
Пентаграмма… Что он сделал со мной?! Что это? Это алтарь? Я почувствовала себя преданной.
— Зачем? — прошептала я. На глазах проступили слёзы.
Финн изобразил недоумение.
— Какая разница? Стол-не стол… Я хотел тебя. И хочу ещё.
— Нет! — Я оттолкнула его и вылетела из комнаты.
— Что случилось? Чего ты испугалась? — спросил он, догнав меня на лестнице.
— Я не могу! Не хочу! — вскрикнула я, и едкие слёзы обиды брызнули из глаз.
Теперь спину жгло, будто я несколько минут назад лежала не на столешнице из красного дерева, а на раскалённой сковородке. Тело горело от предательских касаний и поцелуев, словно они впечатывались под кожу.
Финн попробовал обнять меня, я резко высвободилась.
— Ну что ты, малышка?
— Дамира, — перестала плакать я. — Я Дамира! Ты же мог отвести меня куда угодно, почему не в спальню? Почему сюда?
— Что за допрос? — обиделся он. — Тут зеркало. Хотел показать тебя и видеть. В чём ты меня подозреваешь? Что я такого сделал?!
— Всё! — выдохнула я и бросилась к машине.
«Эхнатон не так хорош», — всплыли в голове слова мадам Беттарид. Финн намеренно вёз меня сюда, вёл в эту комнату с зеркалами и магическими знаками. Захотелось его ударить.
Я села в машину, никого не дожидаясь. Закрыла руками просвечивающую сквозь ткань грудь. Я пахла им. Но теперь мне было плохо, словно он взял меня силой.
Ужасно, что у меня нет с собой сумки, нормальной одежды, даже мобильного телефона. И я не знаю тут ничего. Дурацкое положение! Никогда хуже не было…
Из дома вышел чернокожий водитель, что-то дожевывая на ходу. Финн за ним. Он распахнул дверцу и сел рядом. Я отодвинулась. Обхватила себя ещё крепче. Он попытался улыбнуться, будто всё в порядке.
— Дамира, я понял! Дело в твоём имени. Звуки, они, знаешь ли, имеют значение — поверь мне как музыканту. В твоём имени все согласные звонкие — дзынь, и голова с плеч. Конечно, ты хочешь сражаться, прекрасный мой клинок! Тонкий, восточный, звенящий!