– Остин сейчас был бы очень полезен. Все, что ему нужно, чтобы разжечь костер – это мятные конфетки и немного слюны, – усмехается Эштон и указывает на мотоцикл. – Нужно вернуться в ту маленькую деревню, мимо которой мы проезжали, чтобы купить несколько вещей.
Я киваю, но мое внимание сосредоточено на фотографиях, которые лежат на комоде, как поверженные солдаты. Фотографии Бена, мамы, меня. И папы. Я поднимаю одну, вытираю пыль со стекла и ставлю на место.
Эштон касается моей щеки и дарит мне мимолетный поцелуй.
– Если хочешь, я поеду один, а ты пока побудешь одна, – он нежно касается моей руки. – Похоже, тебе нужно побыть наедине с собой.
Я благодарно киваю и целую его.
– Но не задерживайся надолго. Иначе в конечном итоге я объединюсь с енотами.
– Этого не произойдет. Я определенно не отдам им свое место без боя, – Эштон отходит на несколько шагов, не выпуская меня из виду. – Ты справишься?
Я перегибаюсь через край комода и выдвигаю один из ящиков. В нем хранятся артефакты моего детства, которые отправляют меня в то время, о котором я давно не вспоминала. Не хотела больше вспоминать. Я киваю.
– Да, – шепчу я, касаясь бумаги для рисования на дне ящика. – Будь аккуратен.
Уже девятый час, когда прожектор «Триумфа» разрезает темноту перед хижиной. Я паркую мотоцикл и достаю из кофра бумажный пакет с покупками. Теплый свет пробивается сквозь запачканные оконные стекла, указывая мне путь через веранду. Кто бы сегодня утром мог подумать, что день обернется так?
Я толкаю дверь и вхожу в гостиную-столовую, которая дополнена мини-кухней. Кроме этого, здесь только две спальни и крошечная ванная комната. Стиль хижины напоминает декорации из фильма «За пригоршню долларов».
За время моего отстутствия Харпер вытерла пыль и теперь сидит на чистом полу. Окруженная рисунками, фотографиями и коробками, наполненными комиксами. Некоторые из них лежат между бумагой для рисования вокруг нее. Я ставлю пакет на стол и направляюсь к ней. Молча и так медленно, чтобы Харпер могла подать знак о том, что ей нужно личное пространство. Но она протягивает мне руку. Она привела меня сюда. В свое любимое место, и я ничего не могу поделать с тем, что безумно рад тому, что она постепенно открывает мне свой внутренний мир. Без слов я опускаю руку в ее ладонь и вхожу в центр калейдоскопа воспоминаний, куда она меня приглашает. Я сажусь рядом с ней и рассматриваю окружающие нас вещи.
Я поднимаю вверх близлежащий ко мне листок и смотрю на тонкие линии и штрихи, изображающие переплетенные руки. Одна с царапинами, шрамами и морщинами, рассказывающими о долгой жизни. Другая же почти безупречна и гораздо меньше. Рисунок великолепен, и я узнаю в нем Харпер. Ее собственный стиль. Я откладываю рисунок в сторону и поднимаю другой. Жесткие, несогласованные восковые мазки, идущие крест-накрест по изображению.