Я делаю глубокий вдох и одной из последних направляюсь в зал, где показывают «Касабланку». Фильм великолепен и вызывает в памяти старые воспоминания о маме и папе. Как он смотрел на нее во время мытья посуды, подражая Хамфри Богарту, приподнимал ее подбородок и шептал: «Посмотри мне в глаза, малышка». С той усмешкой, которая всегда заставляла маму хлопнуть его по плечу и состроить гримасу. Она смеялась и целовала его. А потом они начинали пенные бои. Это было до диагноза Бена. До того, как аутизм превратил пенные сражения в хаос, который провоцировал приступы Бена. До того, как забота о нем заставила родителей ссориться снова и снова из-за мелочей. До того, как папа уехал после ссоры, которую спровоцировала я, и больше никогда не возвращался. Полумрак фильма прячет мои слезы. Я не скрываю их, несмотря на то что каждый кадр фильма затрагивает особые струны моей души. Хорошие воспоминания. Плохие. И все между ними.
Когда фильм заканчивается, мне немного больно, но хорошо. Я позволяю потоку зрителей выйти из зала, беру кока-колу и жду у стойки, когда Эштон, возможно, все-таки появится. Но он этого не делает. Вероятно, думает, что я останусь до конца второго фильма и у нас будет достаточно времени после этого, так что сейчас он может сосредоточиться на работе. Но это невозможно. Мне нужно домой. К маме и Бену. Я уже опаздываю. Одним движением допиваю напиток и отталкиваюсь от стойки. Разочарование омрачает мое настроение. Мне безумно хотелось бы увидеть Эштона, но я придерживаюсь мнения, что завтра мы сможем наверстать упущенное на вечеринке, о которой они с Брейди говорили на озере. По пути к выходу я вытаскиваю телефон, чтобы написать ему сообщение, в котором благодарю его и объясняю, что, к сожалению, не могу остаться до тех пор, пока у него не закончится смена, и надеюсь, что мы увидимся завтра вечером. У меня все еще нет сети, но я все равно нажимаю отправить, чтобы сообщение было доставлено, как только появится связь. Моя батарея разряжена. Я буквально вижу, как последние несколько процентов мощности батареи падают до нуля. Телефон больше не сможет отправить сообщение. Экран становится черным. Придется подождать до дома. Выругавшись, я засовываю телефон в карман и отправляюсь домой.
Когда заканчивается последний сеанс и я могу закончить работу, на улице уже полночь. У меня не было возможности увидеть Харпер, потому что первокурсники не смогли управлять цифровыми проекторами. Для этого, в принципе, достаточно увидеть компьютер издалека и иметь IQ больше, чем у морской свинки. Я провожу рукой по волосам. С половины четвертого утра я на ногах и устал как собака.