Она беспомощно оглянулась вокруг себя, как бы ища сочувствия, поддержки, подтверждения своей надежде и встретилась глазами с Каролюсом Фонта. Он глядел на нее с таким же неподдельным наивным изумлением, с каким ребенок смотрит на шляпу фокусника. Как из такого маленького ротика мог вылететь такой колоссальный «квак!»
Все, что я сейчас рассказываю, было делом нескольких мгновений, которые однако показались Ришару и Моншармэну бесконечными. Они были бледны как полотно. Весь этот инцидент произвел тем более потрясающее впечатление, что к нему примешалась мысль о призраке.
Они уже не могли сомневаться в его присутствии в ложе. Привидение было здесь, около них… совсем близко… так что они чувствовали его рядом с собой, его дыхание шевелило волосы на голове Моншармэна… Их охватил страх. Ришар несколько раз вытирал мокрый от холодного пота лоб. Им хотелось бежать, и вместе с тем было страшно двинуться с места, страшно перекинуться словом, дать понять призраку, что им известно его присутствие. Они не сомневались в том, что сейчас должно было произойти что-то ужасное, но что именно? что?
И в эту минуту раздался зловещий «квак» Карлотты, вырвавшийся у них крик ужаса пронесся по всему залу. Они почувствовали себя во власти призрака Оперы. Им казалось, что они видят Карлотту впервые, что это дочь ада, возвещающая им близость катастрофы. А что катастрофа неминуема, они знали. Привидение это предсказало. Зал заколдован. Оба директора задыхались от волнения. Наконец Ришар закричал не своим голосом:
— Ну что же! Продолжайте! Продолжайте же!
Но Карлотта была мужественна. Она, вместо того, чтобы продолжать, начала сначала и среди трагической тишины внезапно затихшего зала снова раздался её голос:
И сердцу голос тайный (квак!)
О чем-то говорит! (квак!)
Новое кваканье певицы взорвало публику. В зале поднялся невообразимый шум. Ришар и Моншармэн, бессильно откинувшись на спинки кресел, не решались оглянуться назад. Позади слышался смех призрака. Затем голос из пустоты произнес:
— Вот позор-то! От такого кваканья может упасть люстра!
Они оба посмотрели наверх и застыли от ужаса. Люстра, громадная люстра Парижской Оперы внезапно оторвалась от потолка, словно подчиняясь призыву сатанинского голоса. Под страшные вопли и крики в зале, и смех за спинами директоров, она рухнула в самый центр партера. Началась паника…
Моей целью не является оживить это историческое событие, все интересующиеся могут просмотреть прессу за те дни.
Было много увечий и одна смерть. Люстра упала на голову бедной женщины, пришедшей в Оперу впервые в своей жизни, той самой, которую Ришар выбрал, чтобы заменить мадам Жири, капельдинершу ложи призрака! Она умерла мгновенно, и на следующий день одна из парижских газет дала следующий заголовок: «Тысяча двести килограмм на голову консьержки!» Это был единственный некролог.