Сколько времени я пролежала без чувств, не знаю, но когда я открыла глаза, вокруг меня было по-прежнему темно. Стоявший на полу потайной фонарь освещал небольшой журчащий ручеек, вытекавший из стены и почти тот час же уходивший под пол, на котором я лежала, моя голова опиралась на колени человека в маске, и он с нежной осторожностью смачивал мне виски водою. Я с ужасом оттолкнула его руки: от них, по-прежнему, веяло смертью. «Кто вы такой»? — едва слышно прошептала я, — где «голос»? В ответ на это раздался только вздох. Вдруг в лицо мне пахнул чье-то горячее дыхание и, мало-помалу, привыкая к окружающей меня темноте, я разглядела еще какую-то, но уже не черную, а белую тень. И вот черная тень опять взяла меня на руки и положила на белую. Вдруг, к моему несказанному удивлению, раздалось радостное ржание… Я невольно воскликнула: «Цезарь»! Животное затрепетало. Что же вы думаете? Это оказался, действительно, Цезарь, наша театральная лошадь, которая меня отлично знала, так как я ей часто давала сахар.
Как раз несколько дней тому назад в театре разнесся слух, что Цезарь пропал, и его будто бы украл призрак Парижской Оперы. Я сразу вспомнила об этом и хотя никогда не верила в существование призрака, мною вдруг овладела ужасная догадка: не попала ли я в плен именно к нему? Я стала мысленно призывать к себе на помощь «голос», так как мне и в голову никогда не приходило, что голос может принадлежать призраку. Вы ведь, наверное, слышали о призраке Оперы?
— Да, — ответил молодой человек. — Но рассказывайте дальше… И так, вас положили на лошадь…
— Да… Я больше не сопротивлялась… После всех только что пережитых ужасов, мною овладела какая-то удивительная апатия.
Наконец, я пришла в себя и, привыкнув в темноте изредка освещаемой кое-где мерцавшими огоньками, увидела, что мы находимся в узкой подземной галерее, опоясывающей все здание Гран Опера. Я как-то раз заглянула туда из любопытства, но не рискнула спуститься ниже третьего этажа, испуганная неожиданным для меня зрелищем. У огромной раскаленной жаровни копошились какие-то черные демоны. Они размахивали лопатами и вилами, раздували огонь и, казалось, только ждали момента, чтобы схватить намеченную им жертву и бросить ее в докрасна раскаленную печь. И теперь в эту ужасную кошмарную ночь, полулежа на спине Цезаря, уверенно двигавшегося вперед, как будто дорога была ему хорошо известна, я опять увидела тех же демонов, но они были где-то далеко, далеко, отчего казались совсем крошечными, и по мере того, как мы изменяли направление, они то скрывались, то опять показывались, пока совсем не исчезли из виду. Между тем мы все шли. Я вам не могу, даже приблизительно, сказать, сколько времени длилось это странное ночное путешествие. У меня было только такое ощущение, как будто мы все кружимся, кружимся, спускаемся все ниже, ниже, до самой бездны подземелья. Вдруг откуда-то повеяло сыростью. Цезарь насторожился и пошел быстрее. Еще несколько минут и он остановился. Вокруг нас было уже не так темно. Все озарялось, каким-то странным голубоватым светом. Я посмотрела по сторонам. Мы стояли на берегу озера, и у наших ног колыхалась привязанная к пристани лодка.