была прочитана всеми, и, глядя на бесстрастное, по-видимому, совершенно спокойное лицо графа, дамы таинственно перешептывались друг с другом, заинтригованные не понятным отсутствием в ложе молодого виконта. Кристина Даэ была встречена довольно холодно. Ей не могли простить сегодняшней заметки. Певица сразу заметила эту холодность и смутилась. Между тем завсегдатаи оперы, старавшееся показать, что им хорошо известна вся закулисная сторона этого романа, то и дело оборачивались на ложу графа де Шаньи, который, казалось, не замечал устремленных на него взоров и продолжал внимательно смотреть на сцену. А Кристина окончательно теряла под собой почву. Она чувствовала приближение какой-то катастрофы. Каролюс Фонта с беспокойством посматривал на нее, ожидая, что вот-вот она упадет в обморок. Приближался дуэт Фауста и Маргариты, так печально закончившийся недавно для Карлотты.
Как раз в это время в ложу напротив сцены вошла сама Карлотта. Кристина сразу увидала свою соперницу. На её губах играла насмешливая улыбка. Это спасло певицу. Она забыла обо всем окружающем и перед изумленными зрителями возродилась прежняя вдохновенная артистка. Она превзошла саму себя, никогда еще голос её не звучал так дивно. Когда в последнем акте она запела молитву, все присутствующее как один человек, были охвачены таким могучим порывом, что казалось, будь у них крылья, все бы они полетели в этот светлый мир прощения и покоя.
И как бы в ответ на этот призыв, с самой середины амфитеатра поднялся молодой человек и так и остался стоять, не спуская глаз с певицы, как будто и он тоже собирался расстаться с землей… Это был Рауль.
«И душу грешную прими.
В селениях своих небесных».
Неслись дивные, полные небесной гармонии звуки, и Кристина, прекрасная в своем белоснежном наряде, с распущенными волосами и горящим, вдохновенным взором, с мольбой простирала руки к небу:
«В селениях своих небесных»!
Вдруг в эту самую минуту вся сцена погрузилась во мрак. Это продолжалось одно мгновенье, так что присутствующие даже не успели опомниться, как на сцене опять стало светло.
Но Кристина Даэ исчезла. Куда же она пропала? Все удивленно посматривали друг на друга. Волнение росло. Все бросились на сцену, к тому самому месту, где только что стояла Кристина. Спектакль пришлось прервать.
Где же, однако, Кристина? Благодаря какому колдовству она могла так бесследно исчезнуть на глазах всей публики, почти что из объятий Королюса Фонта? Или ее действительно ангелы унесли на небо?
Рауль, все еще стоявший между кресел, не мог удержаться от крика. Граф Филипп поднялся с места. И публика, переводя взоры с Рауля на сцену, со сцены на графа, начинала задавать себе вопрос: нет ли в этом происшествии чего-нибудь общего с утренней заметкой?