— 1885 — Мэг Жири — императрица!!!
Задыхаясь от волнения, капельдинерша рухнула на стул.
— Это письмо, — с жаром продолжала она, — было подписано «Призрак Парижской Оперы»! Хотя до меня и доходили слухи об этом призраке, но я в него в то время еще не верила. Но после этого предсказания у меня не осталось никаких сомнений.
Действительно, при одном взгляде на взволнованную физиономию матушки Жири можно было безошибочно сказать, как на неё должны были подействовать эти два слова: «призрак и императрица»!
Но кто же, однако, был инициатором всей этой выдумки?
— Как! Вы его никогда не видели, и все-таки верите всему, что он говорит?
— Да, во-первых, потому, что благодаря ему, мою Мэг сделали корифейкой. Я ему как-то сказала: для того, чтобы она в 1885 году успела сделаться императрицей, нельзя терять времени даром, сделайте ее сначала корифейкой. Он сейчас же согласился, и стоило ему только шепнуть одно слово месье Полиньи, как мое желание тут же было исполнено.
— Значит Полиньи его все-таки видел?
— О, нет! Он только слышал его голос. Привидение сказало ему об этом на ухо, в тот вечер, когда он сидел один в ложе № 5.
— Вот так история! — вздохнул Моншармэн.
— Я всегда думала, — продолжает матушка Жири, — что между призраком и месье Полиньи существуют дружеские отношения, так как Полиньи никогда ему ни в чем не отказывал.
— Слышишь, Ришар? Полиньи ни в чем ему не отказывал.
— Слышу, слышу, — произнес Ришар. — Полиньи в дружбе с призраком, а так как мадам Жири в свою очередь в дружбе с Полиньи, вывод ясен. Но, однако, до Полиньи мне нет никакого дела. Меня больше интересует мадам Жири. Мадам Жири, вы знаете, что лежит в этом конверте?
— Нет.
— Посмотрите!
Жири смущенно заглядывает в конверт.
— Деньги! — восклицает она.
— Да, мадам Жири, это деньги!.. И вы это хорошо знаете.
— Я! Что Вы, господин директор!.. Я!.. Клянусь вам!..
— Не клянитесь напрасно! Ну, а теперь я вам скажу, зачем я вас собственно позвал… Я вас арестую!
Грязновато-бурые перья на шляпе матушки Жири, обыкновенно напоминающие собой два вопросительных знака, сразу вытянулись в восклицательные, и вся шляпа заходила ходуном. Удивление, негодование и испуг, охватившие одновременно бедную капельдинершу, выразились в каком-то чисто балетном пируэте, благодаря которому она очутилась в двух шагах от господина директора, который поспешил отодвинуться от нее подальше.
— Арестовать?! Меня?!..
Ришар не смутился.
— Да! Вас, мадам Жири! Вы — воровка!..
— Повтори!..
И прежде чем оба директора успели опомниться, она окатила Ришару звонкую пощечину. От этого движения находившийся у нее в руке конверт раскрылся и деньги, как гигантские бабочки, разлетались во все стороны. У обоих директоров мелькнула одна и та же мысль, и они с громким криком бросились подбирать с пола драгоценные бумажки.