— Почему бы и нет? — ответил Мейер. — Почему бы и не он? Мы тебе так навесим, что потащишь как миленький. Где ты был вчера вечером, Уолач?
— Вчера вечером? В котором часу? — спросил Уолач, не теряя спокойствия и попыхивая сигарой.
— Когда была убита эта женщина.
— В котором часу и какая женщина?
— Около половины шестого. Где ты был?
— Я обедал.
— Так поздно?
— Я поздно обедаю.
— Где?
— У «Ремблера».
— Где это?
— В городе.
— Где в городе? Послушай, Уолач, если тебе хочется, чтобы мы с тобой по-другому поговорили, то так оно и будет.
— Валяйте, доставайте дубинки, — сказал Уолач спокойно.
— Мейер, — сказал Карелла, — достань дубинку.
Мейер пересек комнату, открыл ящик стола, вытащил оттуда шестидесятисантиметровую дубинку и, постукивая ею по руке, вернулся к Уолачу, спокойно наблюдавшему за ним. Все сохраняли полную невозмутимость.
— Ты этого хочешь, Уолач? — спросил Мейер.
— Вы, может, думаете, что напугали меня? — спросил Уолач.
— С кем ты обедал?
— Один.
— Дубинка не нужна, Мейер. Он сам себя загнал в ловушку.
— Это только ты так думаешь, приятель. Хозяин узнает меня.
— Может быть, удастся заставить его передумать? — заметил Карелла. — Не забывай, мы ищем фраера. Ты что же, думаешь, что какой-то трактирщик нам помешает?
— Он подтвердит, что я там был, — сказал Уолач, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— Честное слово, я на это надеюсь, — сказал Карелла. — А пока суд да дело, мы тебя задержим и предъявим обвинение в убийстве, Уолач. Мы не скажем сразу, что ты сутенер. Прибережем до суда. На присяжных это производит чертовски сильное впечатление.
— Послушайте, — сказал Уолач.
— Да?
— Что вы от меня хотите? Я ее не убивал, и вы это знаете.
— Тогда кто ее убил?
— Какого черта! Откуда я знаю?
— Ты ее знаешь?
— Конечно, я ее знаю. Как же иначе?
— А говорил, что нет.
— Уж и пошутить нельзя! Я ведь не знал, что все так серьезно. К чему такой шум?
— Как давно ты ее знаешь?
— Около двух лет.
— Она уже тогда была проституткой?
— Вы все-таки хотите меня впутать? Откуда я знаю, чем она занималась? Я зарабатываю на жизнь, понемногу играя на бирже. Я жил с ней, вот и все. А чем уж она занималась, это ее дело.
— Ты что, не знал, что она девка?
— Нет.
— Уолач, — сказал Карелла, — тебя возьмут под стражу и предъявят обвинение в убийстве, потому что ты врешь, и на это очень противно смотреть. Так что, за неимением лучшего, удовлетворимся тобой. Ты этого хочешь, Уолач? Или ты все выложишь начистоту, и в этом случае будем считать, что ты честный гражданин, а если и занимаешься сутенерством в свободное время, то это так, случайно. Что скажешь?