Рэндольф Норден поступил в Рэмси в октябре 1935 года; ему было восемнадцать лет, и он окончил колледж в Бестауне. Сначала он хотел получить диплом по литературе, а затем перейти на юридический факультет. Весной 1937 года, когда Форрест поступил в университет, Норден уже два года изучал литературу. Весной 1940 года, когда в университете появилась Бланш Леттиджер, Норден отучился три подготовительных года и уже второй год изучал право. Он сдал выпускные экзамены в июне сорок первого и пошел на флот как раз после Перл Харбора.
Норден был блестящим студентом. На втором курсе его избрали в студенческий совет, имя его было занесено в ежегодник высших школ и американских университетов. Он был также главным редактором правоведческого журнала, издававшегося в Рэмси.
Из архивных данных следовало, что Рэндольф Норден никогда не посещал те же лекции, что Форрест. Получалось также, что ни тот ни другой — а в 1940 году они уже довольно давно учились в университете — не слушали курсов вместе с Бланш Леттиджер, поступившей туда совсем недавно.
— Итак, что ты обо всем этом думаешь? — спросил Карелла.
— Это ты у меня спрашиваешь? — ответил Мейер.
Было уже четыре часа дня, и они вернулись в комиссариат. По дороге они задержались около стола Мисколо, чтобы выпросить у него по чашечке кофе. На своем столе Карелла нашел записку, в которой говорилось, что ему звонили из справочной службы полиции.
Ему уже не казалось, что знать имена преступников, которых защищал Норден, так важно, но он все-таки позвонил — из чувства долга. И пока он разговаривал с неким Симмонсом, зазвонил другой телефон. Мейер снял трубку.
— Восемьдесят седьмой комиссариат. Мейер у аппарата.
— Позовите Кареллу, — произнес голос.
— Кто его спрашивает?
— Маннхейм из сто четвертого комиссариата в Риверхеде.
— Не кладите трубку, — сказал Мейер, — он говорит по другому аппарату.
— Хорошо, — ответил Маннхейм.
Карелла поднял голову.
— Сто четвертый, Риверхед, — прошептал Мейер. — Некто Маннхейм.
Карелла покачал головой и продолжил разговор:
— Итак, они все в тюрьме?
— Именно, — ответил Симмонс. — У вас пошли кражи?
— Нет, речь идет об убийстве.
— Ну и как продвигается?
— Пока не очень.
— Не расстраивайтесь. С убийствами все само собой распутывается в конце концов.
— Не всегда, — ответил Карелла. — Большое спасибо, Симмонс.
— Не за что, — ответил Симмонс и повесил трубку. Карелла нажал на кнопку первой линии.
— Алло! — сказал он.
— Карелла?
— Да.
— Это Маннхейм из сто четвертого комиссариата, Риверхед.
— Как дела, Маннхейм?
— Отлично. Скажи-ка, это ты занимаешься снайпером?