— Мистер ди Паскуале, вы играли в пьесе «Долгое возвращение» в сороковом году в университете Рэмси?
— Да, да, верно… Господи, где вы все это откопали? Это же было в доисторические времена, когда еще динозавры разгуливали!
— Но вы играли в этой пьесе, мистер ди Паскуале?
— Конечно! Роль Толстого Джо, бармена. Кстати, у меня неплохо получилось. Я тогда хотел стать актером, но был слишком толстым. Когда кончил учебу, потратил кучу времени, обошел всех режиссеров, и они мне как один говорили, что я слишком толстый. Тогда я сел на драконовскую диету, и посмотрите — полпорции в сорок пять кило. Меня можно сбить с ног щелчком. Самое смешное, что, похудев, я потерял всякое желание быть актером. И кем же я стал? Литературным агентом! Теперь я каждый день больше занимаюсь кино, чем за все время моей актерской карьеры. Ну так что с этой пьесой, малыш? Пейте же кофе!
— Вы помните, кто играл с вами, мистер ди Паскуале?
— Только одну девицу, Хелен Стразерс. Это было нечто! Красивая крошка, отличная актриса, просто отличная. Хотел бы я знать, пробилась ли она.
— Вы помните Энтони Форреста?
— Нет.
— А Рэндольфа Нордена?
— Рэндольф Норден… Да-да, погодите… он играл роль шведа. Да, помню!
— Мистер ди Паскуале, вы читаете газеты?
— Конечно. «Варьете», «Голливудский репортер»…
— А ежедневные?
— «Голливудский репортер» и есть ежедневная газета, — ответил ди Паскуале.
— Вы читали, что пишут в газетах о снайпере, который убил шесть человек?
— Конечно.
— Вы знаете, что Рэндольф Норден был…
— Господи! Рэндольф Норден! — воскликнул ди Паскуале, стукнув себя по лбу. — Сладчайший Иисусе! А я и не сообразил! Конечно! Вот черт! Какой-то псих его застрелил, так ведь? И поэтому вы пришли ко мне. Кто это сделал?
— Мы еще не знаем. Я вам сказал про Нордена, потому что вы вспомнили его. Мистер ди Паскуале, можно сказать, что все эти убийства идут по некоему плану…
— Не говорите мне, — прервал его ди Паскуале, подняв глаза к потолку. — Он решил пришить всех, кто играл в этой пьесе.
— Мы тоже начинаем так думать.
— Так я и знал!
— Откуда?
— Малыш, я продавал сценарии, когда вы еще были в колыбели. Другого и быть не может. Есть сумасшедший, который вбил себе в голову, что надо убрать всех, кто играл в этой пьесе. Конечно. Это совершенно очевидно. Он уже убил Хелен Стразерс? Вот это, поверьте, было бы обидно. Великолепная была девушка. Впрочем, трудно сказать, она могла превратиться черт знает во что, постарев… Никогда не знаешь.
— Вы не кажетесь очень обеспокоенным…
— Обеспокоенным? Почему?
— Ну, если он решил убить всех, кто…