В виде рыданий.
— Тише. — Уэс проводит рукой по моим волосам, напоминая мне о том, как это делала моя мама перед тем, как уйти на работу.
Я представляю ее такой, какой она выглядела утром перед тем, как все случилось. Она была измученной и обеспокоенной. Ее русые волосы были грязными и собранными в конский хвост. Синий больничный халат был испачкан в кофе.
— Мама, у нас осталось меньше недели. Почему ты опять собираешься пойти на работу? Может, ты просто останешься дома? Ну, пожалуйста! Я ненавижу оставаться наедине с отцом. Он только и делает, что целый день пьет, принимает свои таблетки от боли в спине и возится со своим оружием. Он даже со мной больше не разговаривает. Думаю, он вроде как сорвался или что-то в этом роде.
— Рэйнбоу, мы уже говорили об этом. Мир не вертится вокруг тебя. Другие люди тоже во мне нуждаются. Сейчас даже больше, чем когда-либо.
— Я знаю, но…
— Никаких но. Милая, в этом мире есть два типа людей: лентяи и трудяги. Когда становится тяжело, я преодолеваю трудности, работая еще усерднее, чтобы помочь другим. А каким человеком хочешь быть ты? Ты собираешься весь день сидеть дома и ничего не делать, как твой отец, или выйдешь наружу и попытаешься кому-нибудь помочь?
— Я бы хотела помочь, — ответила я, опуская глаза на ее потертые белые кеды.
— Хорошо. Потому что, когда все это закончится — а я уверена, что так и будет — многим людям понадобится твоя помощь.
Даже при том, что вспоминать ее оказывается больно, это также удивительным образом меня успокаивает. Как будто она здесь, рядом со мной. Я все еще слышу ее голос, все еще чувствую, как от ее дыхания исходит аромат кофе с орехами, когда она целует меня в щеку. Но хуже всего — осознавать то, что я больше никогда ее не увижу, хуже всего — понимать то, что все это время она оставалась здесь, и я держала ее взаперти.
Она заслуживает того, чтобы ее помнили.
Даже если это всего лишь на несколько часов.
Когда мои рыдания затихают, а дыхание потихоньку восстанавливается, я чувствую, как Уэс успокаивающе проводит рукой по моей спине.
— Тебе лучше? — спрашивает он, его голос едва громче шепота.
Я киваю, с удивлением обнаруживая, что действительно имею это в виду. Может быть, моих родителей больше нет, а завтрашний день вообще не наступит, но здесь, в этой ванне, с единственным человеком, который не бросил меня, я чувствую себя немного лучше.
— Расскажешь мне, что случилось?
Прижавшись щекой к его груди и не сводя глаз с мерцающего огонька свечи, я снова киваю. Мне хочется высказаться, наконец-то освободив себя.