Никаких больше девиц – сможет ли он так? Он ведь привык к совершенно другому, привык выбирать и менять. Но сильнее удивило другое.
– Никаких желаний?
Я смотрела на него недоверчиво. Малейший знак, что он врет, малейший намек – и я сразу увижу, пойму, я почувствую.
– Да.
Сердце снова забилось. Доверчиво, робко, оно так надеялось, что это правда и, казалось, с каждым ударом просило меня согласиться. А я медлила. Потому что боль все еще не отпускала и нашептывала: «Глупая, ты хочешь, чтобы стало больнее?»
– И что, – хмыкнула я, – даже расскажем родителям?
Я ожидала, что он отведёт взгляд, но нет. Он смотрел прямо, не только в глаза, но и в душу, которую растоптал.
– Если ты так хочешь, конечно.
Я не хотела. В основном потому, что его отцу наверняка будет наплевать, а вот моя мама сойдет с ума от ужаса. Она ведь знает, что за человек ее пасынок. Хотя, возможно, знает его с одной стороны. С худшей.
Только вот есть ли у него другая, лучшая? Та, которую, мне казалось, я видела раньше?
Пока я замешкалась с ответом, Эрик в несколько шагов приблизился, заключил меня в объятья и коснулся губ губами.
Секунда.
Мгновенье.
Его поцелуй стал настырным, собственническим, напомнив мне о тех тысячах поцелуях, которые были у нас раньше. Он пресекал, давил мое возможное сопротивление. Он снова присваивал, возвращал…
И я, сама того не желая, ответила.
И, не сдержавшись, провела пальцами по его скулам, вискам, зарылась в густые волосы.
Когда через бессчётное количество мгновений мы оторвались друг от друга, Эрик заглянул мне в глаза и сказал:
– Полагаю, это значит «да».
– Где мы? – я оглядывалась по сторонам.
Эта квартира мне, пожалуй, нравилась. Огромная студия с круглой кроватью и искусственными шкурами на полу.
– У меня дома.
Я машинально киваю. Это место могло быть домом. И вполне могло быть домом Эрика. Несмотря на лаконичность обстановки, тут было вполне уютно. И при этом совершенно не чувствовалась женская рука.
Настоящее логово одинокого волка.
Стоп! Какое еще «у него дома»?!
– Ты же живешь в пентхаусе! Вместе со Стивом и с мамой… моей мамой…
– Шутишь? Жить с отцом?! Ну уж нет. Я перебрался туда, когда появилась ты. Зашел взглянуть и… – его голос становится хриплым, – и остался.
Звучит как признание. Полагаю, это и есть признание.
Я слышу, что он стоит у меня за спиной.
Конечно, же слышу. И прекрасно понимаю, зачем мы здесь, зачем я здесь… и мы уже не раз оставались наедине, но…
Сейчас все иначе.
Он берет мою руку в свою.
– Тут нет больше кольца…
Я киваю. Кольца нет. Уже давно. После того как я его сняла, нет смысла надевать обратно. Решение ведь уже было принято. Воспоминания о тот дне легли на душу тяжелой, темной тенью. Но я встряхнула волосами, словно стряхивая эту тяжелую хмарь с себя.