Мы осторожно приблизились к тускло мерцающему в глубине пещеры золотому языческому идолу. Он был ростом со взрослого человека и восседал на высокой глыбе красного гранита, прижимая левой рукой к большой груди золотого младенца. Казалось ребенок сидит на огромном круглом животе Золотой Бабы. Большие, чуть раскосые глаза ярко горели рубинами необыкновенной чистоты на изрезанном морщинами старческом лице. Золотые космы волнами спадали до колен, полностью закрывая покатые плечи божества.
Несколько минут мы просто молча стояли и смотрели, завороженные увиденным. Мой взгляд рассеяно блуждал по пещере, просто заваленной драгоценными подношениями и дарами. Понемногу я стала приходить в себя, мысли приобретали ясность и стройность. Такого количества антиквариата мне еще не приходилось видеть. Я сразу вспомнила свою лучшую подругу Тому — хозяйку сети антикварных магазинов[7].
Вот уж кто точно душу дьяволу продал бы не задумываясь. Только за то, чтобы хоть одним глазом взглянуть на все это богатство. Хотя нет, видела — в Каирском Египетском музее. На фотографиях гробницы Тутанхамона, сделанных сразу после вскрытия усыпальницы археологом Картером.[8]
На черно-белых снимках внутренних камер гробницы так же в беспорядке были расставлены и навалены предметы различного назначения — колеса от телег, каменные и деревянные фигуры, сундуки, накрытые какими-то пыльными полотнищами и даже целые лодки. Так же и в этой пещере дары, подносимые в течении многих сотен лет священному языческому божеству были просто навалены большими и маленькими кучами и лежали по всей пещере. Я наклонилась и подняла с камней большую деревянную кобуру, судя по весу с маузером внутри. На маленькой серебряной табличке на откидывающейся крышке выгравированы слова: «Тов. Ерошину А. Е. за непримиримую борьбу с мировой контрреволюцией, 1928 год». Я осторожно положила оружие обратно и оглянулась вокруг. Чего тут только не было! Рядом с маузером, на камнях — небольшой берестяной бочонок. Подошла ближе, откинула невесомую крышку из покоробленной временем бересты. Внутри — тусклая россыпь орденов. И российских, еще дореволюционных, и советских. Я наклонилась, совершенно ошалев от увиденного, взяла горсть наград в руку. Орден боевого Красного знамени, ранний — на винте, с облупившейся эмалью, парочка на потемневших колодках уже военного времени, орден Трудового Красного Знамени 20-х годов! Небольшой овал голубого цвета с косой надписью «Герою Труда» в обрамлении венка из дубовых листьев! Я высыпала все обратно и присела на корточки. Боже! Серебряная звезда Армянской ССР! Пять лучей с золотыми узорами в красной эмали расходятся от синего круга, внутри которого — гора Арарат на фоне восходящего солнца! Орден Красного Знамени Тувинской Аратской Республики со всадником под лучами солнца на фоне изображения республики. Потемневшая от времени серебряная медаль «Победителю над пруссаками» с барельефом Екатерины Второй, серебряная медаль «За Полтавскую баталию» с почти черного цвета профилем Петра Первого в мантии и лавровом венке. Я обессиленно опустилась на камни. Вне всякого сомнения, ни один музей мира не мог похвастаться таким собранием. Чуть поодаль лежала груда тусклых от времени клинков без ножен. Немецкие и французские боевые шпаги, казачьи наградные шашки с вензелями и надписями, морские кортики разных размеров и мастей, сабли, палаши, а рядом даже невесть каким образом затащенная сюда небольшая казачья пушка! Чтобы на сойти с ума, я с невероятным трудом подавила в себе желание вытряхнуть свой рюкзак и ссыпать в него все содержимое старой берестяной бочки и стала искать взглядом Суходольского.