Комиксов найти не удалось, потому, побродив бесцельно по гостинице, Даша оказалась там, где в конце концов оказывалась всегда за последние семь дней — возле бара. Ни перед стойкой, ни за стойкой никого не было.
«Не иначе как энергетические демоны всех сожрали, — мелькнула мрачная мысль. — Ну и на здоровье...»
Взобравшись на табурет, она уронила голову на Руки.
Больше всего ее терзало то, что она никак не могла понять, как относиться к происходящему — как к мистике или к реальности. Хотя какая разница? Если орудуют потусторонние силы, то ей с ними голыми руками все равно не справиться. Если же действует реальный человек, то он, или скорее она, настолько хитра, что ни за что себя не выдаст.
Собственное бессилие злило больше, чем все темные силы вместе взятые. С другой стороны, ее совесть чиста — инспектора она предупредила, а тот уж сам пусть решает, как ему спасаться. В конце концов, насильно жить не заставишь.
И ей почти удалось убедить себя, что больше это дело ее не касается, но маленький черт, который, как известно, сидит на левом плече, по обыкновению начал подзуживать:
— Ты же детектив, как ты можешь оставить это дело без внимания? Неужели тебе совсем не интересно, что происходит в этой пещере? А вдруг инспектор и в самом деле умрет?
Дашин чертик был добрым, отзывчивым существом, только уж больно беспокойным.
— Ищи русскую, ищи, — нашептывал он.
«Да уйди ты, бога ради!»
— Вам приготовить коктейль? — раздался над ухом заботливый голос.
— Как вы меня напугали! — Подскочив, Даша схватилась за сердце. Она настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как к ней подошел бармен. — Коктейль? Нет, нет, спасибо. Мне доктор запретил употреблять алкоголь несколько дней.
— Какой кошмар! — искренне ужаснулся бармен. — Это самый жестокий рецепт, о каком я только слышал.
Даша с силой растирала виски.
— И не говорите. Особенно накануне Нового года.
— Тогда выпейте хотя бы вина, от него еще никому хуже не становилось.
Не желая обидеть милейшего Жан-Жака, она кивнула.
— Согласна. Хуже мне уже вряд ли будет.
Непривычная тишина давила.
— А почему так пусто? Где все?