– Нет, – сказал я не раздумывая. – Не хочу. Моя суть не в том, что я деревянный, а в том, что я плотник, я должен работать. Моя жизнь – возле дерева, моё место – у верстака.
Читарь ничего не ответил, даже не посмотрел, отвернулся.
Дом я собрал себе сам: малую хижину с железной печкой и узкой кроватью – на ней иногда я лежал недвижно, бездельно, отпуская мысли в свободный бег. Здесь у меня в красном углу был скромный иконостас, теплилась лампадка, источая умиротворяющий запах ладана, а в противоположном углу хранился инструмент, и в том же углу, под полом, я закопал в землю дубовый сундучишко с моими деньгами.
Крышу я покрыл лемехом, в окна вставил стёкла, в тёмное время жёг свечи. Во избежание пожара имел четыре кадки, наполненных дождевой водой, они стояли снаружи при входе.
Истуканы не чувствуют холода, но зимой я обязательно топил печку, чтобы создать иллюзию настоящего человеческого жилья; это казалось важным.
Мы вошли в хижину вдвоём, и внутри сразу стало тесно – жильё было рассчитано на одного обитателя.
– Мне нравится, – сказал Читарь, оглядевшись. – Кто-нибудь знает про это место?
– Никто не знает, – ответил я. – У меня официальное предприятие, шпалотёсная мастерская, у меня есть промысловое свидетельство, я плачу налог. Но за десять лет ни одна живая душа сюда не заходила. До ближайшей деревни – семь вёрст, до железной дороги в два раза более. Бывает, медведь придёт, или кабан, но люди – нет.
– Очень хорошо, – похвалил Читарь. – А ежели, например, однажды к тебе сюда приедет груз? По железной дороге? Большой деревянный ящик? Кто этим заинтересуется?
– Никто, – ответил я. – Меня знают как шпалотёса, я всё время туда-сюда езжу. А кроме меня есть и другие. Телеги и возы постоянно туда-сюда ездят. Я никто, на меня не обращают внимания.
– Добро, – сказал Читарь. – Тогда жди.
– Что будет в ящике? – спросил я.
– Истукан, – сказал Читарь. – Недвижный, сильно повреждённый. В куски порублен. Ты попробуешь его восстановить.
– В куски порублен, – повторил я. – Даже не знаю. Никогда раньше так не делал.
– А никто не делал, – сказал Читарь. – До сего дня мы поднимали целых, сохранившихся. Их оказалось немало. Не всех разбили, не всех сожгли. Многих просто вынесли из храмов и спрятали. Мы отыскали, кого сумели, и подняли. Теперь настала очередь повреждённых. Будем пробовать их чинить. И ты в этом деле будешь – один из главных. Ты плотник от бога, теперь приложишь умение к благу нашего народа.
Я пропустил мимо ушей похвалу, поразмышлял.
– Из какого дерева он сделан?
– Не знаю, – ответил Читарь, – сам разберёшься. Ты, братец, главное, когда на станцию приезжаешь – обязательно заходи на телеграф и проверяй, нет ли чего на твоё имя. Телеграф – полезная вещь, за один день можно связаться с кем хочешь, будь ты хоть в Талдоме, хоть в Бийске. По пять копеек за слово, а если в азиатскую часть – по десять копеек, да плюс подепешная плата, недорого очень. Новые времена настали, привыкай.