Похоже, он все понял, как только увидел мое лицо.
– Олли, – выдохнул он, протягивая руки.
Я ринулся ему навстречу, словно в этом не было ничего странного и мы не игнорировали друг друга последние несколько недель. Когда я почувствовал его ладони на спине, то разрыдался.
– Ох, Олли, нет. Мне ужасно жаль.
Он повел меня, плачущего, кашляющего и дрожащего, прямо в свою комнату, даже не дав поздороваться с его родителями. Мама и папа отказались бы от меня, если бы узнали, что я повел себя настолько невежливо, но в тот момент мне было все равно. Он оставил меня ненадолго, чтобы объяснить все родителям, а затем вернулся обратно и молча сел рядом со мной.
К тому моменту, как я наконец достаточно успокоился, чтобы быть способным говорить, мы с Уиллом просидели на его кровати минут пятнадцать. Он ни разу не попытался подтолкнуть меня к разговору. Просто сидел, прижавшись своим плечом к моему и положив руки на колени.
– Не представляю, что делать, когда такое происходит, – признался я. – Родители ведут себя так, словно все хорошо, отец хотел заказать ужин, а мама включила видео…
– Видео?
– Да, с тетей Линдой! Ты слышал когда-нибудь о чем-нибудь подобном?
Уилл рассудительно сложил ладони вместе.
– Абсурд какой-то.
– Это как что-то ненастоящее, Уилл. Все очень далекое, размытое, и я, типа, сплю, но вроде бы и нет. Я ведь точно не сплю?
– Не спишь, – подтвердил он. – Прости.
– О’кей. Все хорошо. Но в то же время вовсе не нормально. Она – мертва… по-настоящему. Вот что реально, понимаешь? Каждый день, начиная с сегодняшнего… и до бесконечности, она будет мертва, когда я буду просыпаться утром. Как мне справиться с ее уходом? Не знаю, что делать.
Я опять заплакал, и Уилл приобнял меня и притянул к себе. Не романтически, а утешительно. Так, как я хотел, чтобы мои родители утешали меня.
– Что мне делать? – повторял я, будто у Уилла имелось волшебное решение.
– То, что тебе нужно, – сказал он.
Я положил голову ему на плечо. Только сейчас я понял, как она отяжелела. А еще у меня болела челюсть. От плача? Я что, сжимал зубы?
Я часто так делал, когда был младше, пока не сломал зуб и стоматолог не заставил меня спать с каппой.
– Это случилось как снег на голову! Конечно, не совсем неожиданно, но я думал, что нас что-то предупредит. Она начнет выглядеть очень больной, и мы сразу сообразим, что ей осталось немного. Я даже не помню наш последний разговор. Кажется, он был про прокисшее молоко.
Говоря последнее предложение, я хныкал так сильно, что заикался.
– Это несправедливо, – сказал Уилл.
– Ага, верно.