Глава 46. Завершение охоты, лесные будни и…
Безболезненно добил самку. Оленей вокруг уже давно не было.
Тем временем белый комок метнулся к убитому оленю.
— Стоп! — сурово кликнул и приблизился к застывшему и не понимающему, что от него хотят рысенышу. Навис над ним и продолжил ровным нравоучительным тоном. — Кто разрешал притрагиваться к добыче первым? Что конкретно ты сделал, чтобы ее поймать, а?
Детеныш понуро опустил голову, втянув уши, словно действительно понимал, что ему говорят.
Уже отточенным движением вырвал ядро. Резким сильным рывком оторвал раненную ногу, очистил ее от кожи и поводил перед сузившимися глазами детеныша, который уже чуть ли не захлебывался слюной.
— Ты же вроде недавно ел? — встретились с ним взглядом. — Что надо сказать?
— Мрау? — недоуменно буркнул рысеныш.
Очистил руку об снег и погладил ему голову, при каждом движении его шерсть и глаза вытягивались, становясь на выкате, — думаю ему было одновременно и приятно, и нет.
— То-то же! Держи, — наконец положил перед ним заветный кусок мяса.
Он на него набросился как голодный волк. Я же продолжил разделывать оленя. Спилил рога — пожалуй, самую ценную часть данного животного после ядра. Разделил их на много небольших частей, чтобы влезло в рюкзак. Рога были твердые, прочные, острые, относительно легкие, чуть зеленоватые — мне кажется, если их сточить, то получатся неплохие ножи или кинжалы. В них по-прежнему чувствовалась энергия… Костяная? Подвид жизненной?
Подумал, что если не получится их обменять вместе с кабаньими наростами на что-то приличное, то можно будет попробовать найти мастера — пусть сделает какое-нибудь небольшое оружие. Как я понимаю, преимущества данного материала перед обычным в том, что он способен аккумулировать в себе большое количество энергии без собственно последующего разрушения или энергетической коррозии. И кость при прочих равных уже становится предпочтительнее обыкновенной стали…
Отвлекся на легкие порыкивания зверенка, который пытался оторвать мясо с кости — практически без зубов это, конечно, было сделать непросто. Вскоре он догадался использовать коготки, благодаря которым трапеза пошла сподручнее — по аналогии с использованием ножа для разрезки мяса.
Проверил копыта оленя — тоже прошли закалку, однако на мой взгляд очень слабую — не стал брать. Больше ничего полезного не нашел, поэтому принялся за разделку. Уже не было былого отвращения как в том случае с кабаном. Кровавую вонь я теперь мог сознательно «не чувствовать».
В завершении подморозил самые большие куски и убрал в пакет. Перенес самку и проделал тоже самое. К тому моменту рысеныш уже почти разобрался с ногой и вяло ковырял небольшие остатки мяса на кости, выжидательно наблюдая за мной.