Агата радостно кивает телефону: «Да».
– Так у тебя отец любовницу завел? Молодую? Двадцать лет? Во дает, тихоня! Ну вообще почему нет? Он у тебя мужчина симпатичный, глазами так и зыркает… – Ева, Агаткина подружка еще со времен детского сада, они живут в одном подъезде сто лет, веселится от души, хохочет-заливается, валится на подоконник. Они сидят в дальнем уголке их районного подросткового клуба – «Макдоналдса». Жуют бургеры и хрустят картошкой. Агата хлопает глазами. Любовницу? Почему любовницу? Как любовницу? Вспоминает, как стояла под дверью месяц назад, боясь почему-то войти в комнату, с усилием отгоняет от себя тогдашней смутное чувство…
– Евка, ты чего? Кончай ржать! Какая любовница?! Мой папа – очень хороший, но мама его не ценит. Ему нужен друг, ему понимание нужно и восхищение. Даша – ученица его. Она им восхищается. Мужчинам нужно восхищение, сама знаешь. А у мамы моей восхищения не дождешься, это точно.
Но Евка не унимается, продолжает хохотать. Агате обидно, она чуть не плачет.
– Да ты чего надулась-то? – Евка наконец перестала смеяться и обнимает Агату за плечи. – Подумаешь, любовница! У моего отца вон каждый год новая, а маман делает вид, что ничего не видит. Боится, наверное, что придется разводиться, а ей не хочется… Или у нее тоже кто-то есть, просто мы не догнали еще. Ну или в другом городе где. Она у меня в командировки часто ездит… Забей, Агат! Пусть живут как хотят! Главное, чтобы не доставали.
Они меняют тему. Но Агата упрямо думает: «Мои – не такие, как у Евы. Ей просто кажется, что все одинаковые. Но мои – другие».
Вечером она дожидается папу с работы, ритуал с макаронами никак отменить нельзя. Папа расстроен: Даша увольняется, уходит на другой канал. Это хорошо для нее, но папа переживает, ведь это так важно, когда хоть кто-то тебя понимает… Агата вдруг спрашивает:
– Пап, Даша – твоя любовница?
Папа резко встает, подходит к окну, молчит. Потом садится напротив Агаты, берет ее руки в свои:
– Дружок, это слишком резкое слово для того, что между нами происходит. Даша – очень хорошая девушка. Я бы не хотел, чтобы ты думала о ней в таких терминах. Я Дашу люблю. Любовь – такое чувство, которое попирает все законы человеческого бытия. С этим нельзя спорить. Я хочу, чтобы мы были вместе. Но я не хочу, чтобы тебе и маме было от этого плохо. Я хочу, чтобы вы с Дашей дружили. Мне кажется, у вас много общего… Если вы подружитесь, маме будет легче принять…
Агата не может слушать дальше, ей вдруг становится очень плохо, она едва успевает добежать до туалета. Ее рвет, противная макаронина повисает на толстовке, а у Агаты нет сил ее убрать. Перепуганный папа мечется по кухне, наливает воды, предлагает принять душ, врача… Через полчаса Агата в постели. Ее вырвало еще дважды. В желудке пусто. И не только в желудке. Пусто внутри, как будто вместе с непереваренными макаронами из нее выпала душа. Папа сидит рядом, на полу, гладит ее по руке. Агата старается, чтобы папа не услышал, что она плачет. Просто дает слезам вытекать из глаз и старается не шмыгать носом. Потом засыпает.