И наконец графиня повернулась к Ренельду, ещё не понимая, видно, что за шум. Тонкая, изящная: в кружевных панталонах чуть выше колен, сорочке с короткими рукавчиками и корсете поверх. Её янтарные глаза возмущённо округлились. Она схватила с кресла халат и прикрылась им, но подол зацепился за спинку — и одна её стройная, обтянутая чулком ножка так и осталась на виду.
— Что происходит?! Кто так врывается? Вы с ума сошли?
«Сколько вопросов разом!»
— Месье де Ламьер! — с укором проговорила аспирантка.
Разве что головой не покачала. Ещё одна дуэнья — мало было мадам Хибоу!
— Выйдите! — велел Ренельд, никак не реагируя на осуждения в глазах женщин. — Мне нужно поговорить с невестой наедине.
— Это неподходящее место, — нахмурилась Мариэтта.
«Ещё скажи, нужно записаться на аудиенцию, — хмыкнул Лабьет, рысцой проходя дальше. — Ну, Конфетка…»
— Самое подходящее, — возразил Ренельд.
Ивлина переглянулась с графиней и всё же встала. Вместе со служанкой они покинули спальню. А Ренельд, убедившись, что женщины и правда ушли, вновь повернулся к Мари. Окинул её медленным взглядом, чувствуя, как в груди становится как-то слишком жарко. И этот жар медленно начинает сползать ниже.
И вместе с тем, как дышать становилось легче, шевелить ногами — гораздо тяжелее.
«Рен!» — бодрый оклик Лабьета воткнулся в слегка расплавившийся мозг, словно кол.
— Что?
«Ничего, — ответил ехидный пёс. — Просто проверяю, здесь ли ты ещё».
Вопрос хороший и справедливый.
Ренельд поймал себя на том, что его мысли уже пару раз метнулись в сторону высокой кровати Мариэтты. А воображение нарисовало весьма ясную картину того, как графиня окунается в мягкую перину под весом его собственного тела. Прогибает спину, подставляет шею для поцелуев. А затем… Тянется к латунному кувшину, что стоит на тумбе рядом, и со всем пылом опускает его на голову незадачливого любовника. Искры из глаз, темнота, занавес…
Вот такой вот водевиль.
Но тут вдовушка, к сожалению, заметила, что халат не прикрывает её так надёжно, как должен был, и поспешила это исправить.
— Ваша светлость, — проговорила она, получше заворачиваясь в него. — Может, вы всё же отвернётесь? Или шея затекла?
Затекла… Только не шея.
Лабьет, будто бы в насмешку, тут же подбежал к ней и обнюхал всю, то и дело носом поддевая ткань. Мариэтта оттолкнула его нахальную морду раз и другой, но безуспешно. Шинакорн обежал её и принялся исследовать с другой стороны.
— Ой! — графиня подпрыгнула на месте, когда нос Лабета ткнулся ей в бок. — Что происходит?
«Фонит тёмной аурой страшно. Не пойму, в чём дело. Это не от Конфетки», — шинакорн помотал башкой и пустился обнюхивать комнату.